ШЕВЧУК ВНЕС СОЗДАТЕЛЕЙ ПЕСНИ «ЭЛИС» В ЧЕРНЫЕ СПИСКИ 

в отличие от Киркорова и Моисеева патриарху русского рока не пришлись по душе насмешки над собой, любимым 

Никому прежде неизвестная группа из Эстонии «Конец фильма» в одно мгновение стала знаменитой, как только по радио начали крутить их песню «Элис». Всенародному успеху этого произведения способствовала не только хитовая музыка, позаимствованная участниками группы у коллег из популярного в 70-х заграничного ВИА «Смоуки», но и довольно остроумный текст. Правда, не все оценили остроумие «Конца фильма», извиняюсь за каламбур, до конца. Большинство слушателей прикалывались в основном по поводу фразы «С нами Алла, с нами Филипп, его никто не звал, он как-то сам прилип», усмотрев в ней намек на Пугачеву и Киркорова. Между тем, если послушать «Элис» внимательнее, в ней можно обнаружить намеки и на целый ряд других звезд российской музыки… 

Например, Юра и Борис, которые «всегда поют на бис, хоть их песни всем давно приелись», - это, несомненно, Юрий Шевчук и Борис Гребенщиков. Уверенность в этом укрепляет фраза «Им попробуй что-то возразить - мордой по асфальту тебя начнут возить», напоминающая о разборках г-на Шевчука с лидером «Танцев минус» Вячеславом Петкуном, имевшим несчастье усомниться в величии лидера «ДДТ». Шурик и Сергей, который «нормальный парень, несмотря на то, что гей», - это, судя по всему, Шура и Сергей Пенкин, известные своим ярко выраженным гомосексуальным имиджем. А Боря с Колей, которые «тоже как-то странно оделись»? Неужели не догадались?! Да это же воспевшие «Голубую луну» Борис Моисеев и Николай Трубач! Для непонятливых в следующей фразе содержится уж совсем прозрачная подсказка: «А то, что было дальше, - это просто труба». Причем, на окончании слова «труба» солист издает шипящий звук, которым в комбинации с приложенным ко рту указательным пальцем обычно призывают замолчать или говорить потише, в результате чего «труба» звучит как «трубач». 

- Честно вам скажу, я ни разу не слышал этой песни, - сразу начал отбояриваться Борис Моисеев. - Но если люди меня в ней упоминают, значит, я им тоже нужен. Просто у нас такая проститутская эстрада, что актеры не умеют говорить друг другу комплименты, хорошие слова, пожелания. А эти мальчишки, как я понял, впервые сказали всем актерам всего хорошего… 

- Как я отношусь к упоминанию в этой песне меня и моей супруги? - задумчиво повторил наш вопрос Филипп Киркоров. - Ой, вы можете мне перезвонить через три минуты. Я только выйду из зоны и войду в нормальное место... - получив тайм-аут, он, видимо, все обдумал, после чего выдал следующий пассаж. - Ну, как поймешь, что это такое?! Это же не обязательно про нас с Аллой. Думаю, кроме нас, в стране есть еще много людей с такими названиями… то есть, именами. А так песня прикольная, классная. Ничего такого в этом нет. Наоборот, спасибо им большое! 

Как видите, наши поп-звезды хоть и с определенными оговорками, но отнеслись к насмешкам над собой достаточно доброжелательно. Чего никак не скажешь о патриархе русского рока г-не Шевчуке. Правда, побеседовать об «Элис» лично с ним случая не представилось. Тем не менее, Юрий Юлианович вполне однозначно выразил свое отношение к творчеству «Конца фильма» при подготовке прошедшего на днях рок-фестиваля «Нашествие». Говорят, выставляя организаторам условия своего участия, именно эту группу, наряду с «Танцами минус», он в первую очередь внес в список тех, кто ни в коем случае не должен был выходить на сцену в один день с ним. 

- Шевчук потребовал, чтобы в другой день выступали не только «Конец фильма» и мы, но и «Би-2», и «Сплин», и масса других групп, - подтвердил Вячеслав Петкун. - Чем ему не угодили все остальные? А черт его знает! У сумасшедших свои причины. Лично меня это нисколько не обидело. Я даже был бы рад, если он потребовал, чтобы я не выступал ни в какой из дней. Мне было бы легче вовсе не выступать на «Нашествии», чем выступать в такой атмосфере. 

- Действительно, «Конец фильма» выступали в разные дни с Шевчуком, - не стал отрицать очевидный факт известный рок-пиарщик Александр Кушнир, фирма которого осуществляла пресс-поддержку «Нашествия». - Но все разговоры, будто бы Шевчук поставил организаторам какие-то условия на этот счет, - полная ерунда! Единственной его просьбой-пожеланием было, чтобы ряд питерских групп, которые он курирует, выступали с ним в один день. В этом ему пошли навстречу. И не более того. Это ведь не фестиваль Юрия Шевчука! 

К сожалению, самим участникам «Конца фильма» прокомментировать все это не позволила их бдительная PR-менеджер Татьяна Баркова. 

- О негативном отношении Шевчука к песне «Элис» ребятам ничего неизвестно, - заявила она. - И о том, что Шевчук выставлял организаторам «Нашествия» какие-то условия насчет «Конца фильма», - тоже. Поэтому никаких комментариев по этому поводу ребята дать не могут… 

Александр Бойков, Михаил Филимонов («ЭГ» № 32) 

БАБКИНА НЕСПРОСТА НАБИВАЛАСЬ В ЛЮБОВНИЦЫ К ВЛАДИМИРУ НАЗАРОВУ 

в телесериале «Марш Турецкого» загородный дом автора песни «Ах, карнавал» легко сошел за виллу крутого мафиози 

Имя композитора и певца Владимира Назарова стало известно широкой публике в середине 80-х. Его ансамбль фольклорной музыки тогда снискал большой успех хитами «Танцующие утята» и «Ах, карнавал». Потом Назаров надолго исчез. И лишь года полтора назад снова начал активно «раскручиваться». Уже один, без ансамбля. На телеэкранах появились кавер-версия «Карнавала» и дуэт Назарова с Надеждой Бабкиной. Газеты запестрели явно рекламными статьями о нем. А на последней «Овации» ему неожиданно дали сразу пару «Золотых ручек». Поползли слухи, будто бы за все это композитор весьма щедро платил. Как утверждали злые языки, пока его не было видно на сцене, он занимался неким бизнесом и стал фантастически богат… 

Долгое время проверить эти слухи не представлялось возможности. Кого я только не спрашивал о Назарове, никто о нем ничего толком не знал. Но недавно нам неожиданно повезло. Возвращаясь по Дмитровскому шоссе из командировки в Талдом, мы взялись подвезти до поселка Северная Трудовая тетку с кошелками. Узнав, чем мы промышляем, она посоветовала нам написать об их местной достопримечательности. Этой достопримечательностью оказалась… дача Владимира Назарова. 

- Вроде он не такой уж знаменитый певец, а домину себе отгрохал - просто обалдеть! - с жаром принялась рассказывать тетка. - У них там даже конюшни собственные есть. Год назад они отмечали какой-то юбилей. К ним тогда съехались все знаменитости во главе с Пугачевой. Так они с женой выезжали на тройке. Для этого даже специально перекрывали движение на Дмитровском шоссе. А жена у Назарова - редкостная стерва! Мой свояк у них работал на строительстве флигеля. Так она на них постоянно орала. Особенно когда Назаров уезжал в Испанию. У него там, видно, любовница молодая. Вот жена и вымещала злобу на рабочих… 

Заинтересовавшись услышанным, мы решили, не откладывая в долгий ящик, наведаться к Назарову в гости. После некоторых раздумий хозяин согласился нас принять. Охранник, сидящий в будке у входа, нажал на кнопку, ворота автоматически раскрылись, и нас впустили внутрь. Увидев трехэтажный кирпичный особняк с зимним садом, подземным гаражом и вензелем «ВН» на фасаде, мы убедились, что тетка с кошелками не врала. Да уж… Обладатель такого домика вполне мог позволить себе купить пару «Оваций»… 

- Устроители «Овации» стали бы очень богатыми ребятами, если бы им все удавалось продать, - печально вздохнул Назаров. - Знаете, даже в советские времена на конкурсах часто что-то подтасовывалось, хотя вроде и контроль был, и строгая комиссия. Но была такая закономерность: 1-ю премию, как правило, невозможно было купить. А вот что всегда было куплено - так это 3-я премия. Ну, не в буквальном смысле куплено. Тогда были другие формы. То же самое и на «Овации». Может, в каких-то второстепенных номинациях и бывает не совсем честное распределение премий. А вот в номинации «Солист года» Николаю Баскову «Овацию» вручили совершенно заслуженно. О нем могут быть разные мнения. Но кто его сейчас перепоет? Витас, что ли?! Это несерьезно! Орбакайте тоже вряд ли платила за номинацию «Солистка года». И я не платил. Например, мне вручили VIP-премию в честь 25-летия моего коллектива. Она вообще ни с кем не делилась. Сначала был разговор, чтобы поставить нас в конкурс вместе с «Иваном Купалой» и Надеждой Кадышевой. «Ребята, вы что, с ума сошли? - сказал я. - Ну, какой может быть конкурс?! Мой коллектив существует 25 лет, а буду с младенцами сражаться». А что касается номинации «Композитор года»… Потом были статьи, что дали какому-то неизвестному Назарову, а не Игорю Матвиенко и не другому… как его фамилия… Киму Брейтбургу. Но все забывают, что у меня, помимо песен, был еще мюзикл по пьесе Леси Украинки «Лесная песня», поставленный Козаком во МХАТе. Хотя многие его не видели и не слышали, именно за него мне в основном и дали «Овацию» как лучшему композитору… 

Пригласив нас в библиотеку, Назаров продемонстрировал нам злополучные «Золотые ручки». Они стояли в шкафу, в двух симметричных нишах, словно специально для них и сделанных. Композитор достал одни из «Ручек» и начал вертеть их в руках. 

- Интересно, а что там снизу написано? - спросил я, заметив прилепленный к подставке бумажный квадратик. 

- Наверное, цена, - со смехом предположил Назаров. Увы, оказалось, на квадратике значатся только фамилия скульптора и тираж. 

- Ну, Бог с ней, с «Овацией»! Не покупали, так не покупали. Но это-то все у вас откуда? - я обвел широким жестом окружавшую нас роскошную обстановку. 

- На самом деле все это обошлось нам вовсе не так дорого, как вы думаете, - заскромничал Назаров. - Участок так вообще достался нам почти даром. Нашли мы его в 1995 году через газету из «Из рук в руки». Здесь при Сталине находились дачи Генерального штаба. Маршалам давали два гектара. Генералам - гектар. Полковникам - полгектара. Конкретно этот участок Сталин в 1947 году выделил летчику-испытателю Герою Советского Союза генералу Степанову. Когда мы приехали его смотреть, он был весь заросший. На нем стоял стандартный деревянный дом еще тех лет постройки. Ни воды, ни удобств в нем не было. К тому же стоимость участка сильно снижала проходящая рядом железная дорога. Купив его, мы расширили дом. Провели в него все удобства. А потом окончательно раздухарились и решили, что будем постоянно жить за городом. Еще при коммунизме, в 1988 году, когда я стал худруком государственного ансамбля и получил звание, Моссовет выделил мне 5-комнатную квартиру на Тверской, в том же доме, где тогда жила Пугачева. Мы ее продали, переехали сюда и сразу же… сгорели. Произошло это под новый год, 29 декабря. Было 28 градусов мороза. Мы отогревали замерзшие трубы, отвлеклись, и, видимо, где-то проскочила искра. А дом-то был деревянный. И он мгновенно сгорел дотла вместе со всем имуществом. 

- А что, пожарных здесь разве нет? 

- Да, приехали пожарные из местной войсковой части, из Икши и из Катуара, но никто из них даже не пытался ничего тушить. У местных вода кончилась ровно через 5 минут. А другие машины вообще были без воды. Потом пожарные долго шныряли по дому, выгоняя нас и вынося все, что только можно. В частности, все драгоценности они нашли и украли. А потом стояли и смотрели, как все догорает. 

- И что же вы стали делать? 

- Первые ночи мы ночевали у родственников. Водку пили. Потом сняли здесь дачу. И начали потихоньку строиться. Конечно, первое время с деньгами было туго. К счастью, у нас еще оставались деньги от продажи квартиры. Потом буквально через две недели мы получили страховку за сгоревший дом. Так как мы были сами виноваты в пожаре, мы думали, что нам ничего не дадут. Но оказалось, что ничего не дают только в случае наличия злого умысла, т.е. если люди специально подожгли дом ради получения страховки. В таких случаях из дома обычно выносится все ценное. А у меня сгорела коллекция столетних цыганских гитар. Сгорел довоенный рояль. И огромный музыкальный пульт «Саунд крафт». В общем, убытки были в 20 раз больше, чем мы получили от страховой компании. Но, благодаря тому, что строительством занималась моя жена Лида, мы смогли построить новый дом за сравнительно небольшие деньги. Скажем, коробку этого дома удалось выгнать за 80 тысяч, хотя друзья, которые строили подобные дома, платили, как минимум, 250 тысяч. 

- На самом деле коробка обошлась нам в 64 тысячи при проектной стоимости 170 тысяч, - уточнила Лида. 

- Какая разница! - отмахнулся Назаров. - Суть-то в другом. Обычно прорабы накручивают на каждом кирпиче. А у нас был строжайший контроль. Все стройматериалы закупала сама Лида. Потом она придумала массу оригинальных конструкторских решений. Скажем, здесь вроде бы могучие стены. А на самом деле они пустые. Внутри засыпаны опилки, купорос и сухая смесь. Только за счет этого Лида сэкономила кучу материалов. И рабочим она спуску не давала. Дом строила бригада армян. Так она заставляла их по много раз все переделывать. В результате получилось вроде бы неплохо. Как сказала Надя Бабкина, хоть один артист у нас живет по-человечески… 

- Если рабочие халтурили, я их просто выгоняла в шею, - поделилась опытом Лида. - С ними без строгости нельзя. Они сейчас пачками ходят, предлагают свои услуги. Но большинство из них делать ни черта не умеют. Хотят только получить побольше денег, сделать работу тяп-ляп и смыться. Но меня не проведешь. Я-то сама все умею делать своими руками: и кирпичи класть, и крыть крышу, и проводить канализацию… 

- А вот народ вашу строгость по-другому интерпретирует, - заметил я. - Мол, жена у Назарова такая злая, потому что у них в семье не все ладно… 

- Они, наверное, газет начитались, - усмехнулась Лида. - Помню, где-то была такая статья, будто Назаров 10 лет путешествовал по экзотическим странам. И в одной из этих стран завел себе юную любовницу-туземку. Потом еще Надя Бабкина во всех интервью намекает, будто они с Назаровым любовники. Ей-то что! Она ведь не замужем. А мне каково?! 

- Да, иной раз в газетах о себе такое прочитаешь! - согласился Назаров. - Например, из одной статьи я узнал, что моя жена, оказывается, повариха. Якобы я приехал в дом отдыха. Познакомился там с поварихой. И за то, что она подкладывала мне вкусные куски, я на ней женился. На самом деле Лида была тогда студенткой 3-го курса Московского авиационного института. И это она приехала отдыхать. А я как раз работал в доме отдыха баянистом. 

- Вообще, у нас образцовая семья, - резюмировала Лида. - Такие семьи надо пропагандировать. Все наши дети - а у нас их четверо - живут с нами. И не только дети, но и моя мама, и тетушки. Мы даже для них отдельный флигелек построили, чтобы молодежь не мешала им шумом. Там же у нас находятся комнаты для гостей… 

Под руководством Лиды, мы проследовали во флигилек. Несмотря на то, что он предназначался для престарелых родственников, к нему примыкал крытый бассейн. А оттуда дверь вела прямиком в тренажерный зал. 

- Кстати, здесь у нас снимали сериал «Марш Турецкого», - похвасталась Лида. - Их режиссер был у нас в гостях и говорит: «Мне так понравились ваши интерьеры. Можно я их задействую в фильме?» «Ну, давай!» - согласились мы. И они три дня у нас снимали. Вот здесь, в спортзале, какая-то девица занималась, а следователь ей вопросы задавал. Там, в доме, были и чаепитие, и мордобой. А на улице машину «Ауди» перевернули и разбили… 

Из тренажерного зала мы попали в жилую часть флигелька. У дверей комнат тетушек в нос неожиданно ударил резкий запах навоза. Оказалось, рядом находился вход в конюшню. Там обитали три кобылы. Раньше был еще жеребец, но недавно его продали. Как объяснила Лида, в его присутствии кобылы сильно волновались и постоянно требовали секса. 

- А с чего вы вдруг лошадей завели? - поинтересовался я у Назарова. 

- Вообще-то, потребовалось поправить здоровье дочери. И нам посоветовали сделать это при помощи верховой езды. Сначала мы проходили подготовку в конюшнях покойного Федорова. А потом решили, что будет лучше, если мы сделаем конюшню здесь. Когда в прошлом году мы праздновали серебряную свадьбу, мы с Лидой и впрямь выезжали на лошадях. Мы ездили венчаться в церковь в деревню Драчево. И Дмитровское шоссе для этого действительно перекрывали. Только у нас была не тройка, как вам рассказывали, а двойка. И никакой Аллы Борисовны здесь не было. Это все вранье! Ну, было несколько артистов: Бабкина, Любшин, Юля Началова, Насыров. Видимо, народ ввела в заблуждение машина Нади Бабкиной. Ее тогда привезли на чем-то длинном, похожем на лимузин Аллы Борисовны. Если же говорить не о праздниках, а об обычных днях, мы с Лидой на лошадях катаемся редко. Позвоночники подводят. Я один раз так шлепнулся с лошади, что думал, уже не встану. Теперь спасают только тренажеры. Вот пришлось построить спортзал. Вообще, строительство здесь продолжается непрерывно. Это такая прорва! Я постоянно работаю на этот дом, черт бы его побрал! - композитор неожиданно осекся и начал креститься. - Ой, прости, Господи! На самом деле это единственное, что стимулирует работу. Волей-неволей поднимаешь задницу и едешь на гастроли. 

- Много ли у нас нагастролируешь?! - усомнился я. - Тем более, у вас большой коллектив. А музыкантам тоже надо платить… 

- Ну, не обязательно гастролировать по России, - возразил Назаров. - Наш коллектив, например, в Испании очень привечают. В самые трудные времена, когда у нас здесь было не до искусства, мы работали там от Фонда принца Филиппа. Они очень хорошо платили и позволили нам нормально жить. Потом у них при каждом муниципалитете есть фонд, из которого оплачиваются гастроли зарубежных артистов, чье творчество представляет культурную ценность. Эти фонды нашему коллективу тоже никогда не отказывают. Что поделать… Как говорил батька Махно, официанты, проститутки и артисты служат любому правительству… 

Александр Бойков, Михаил Филимонов («ЭГ» № 32) 

«ЧЕРНЫЙ КОФЕ» И КОРНЕЛЮК ВЕСЬ ПУТЧ ПЕЛИ В ЛУЖНИКАХ 

но на эти концерты никто не пришел, полагая, что они отменены ГКЧП 

Августовские события 1991 года - как бы к ним не относились - -стали переломным моментом в истории нашей страны. Боевая техника на улицах Москвы, «Лебединое Озеро» по всем телеканалам, баррикады у Белого Дома - такими эти исторические дни запомнились всем. В то же время у каждого человека остались о них и свои неповторимые воспоминания. Сакраментальный вопрос «Что Вы делали 19 августа 1991 года?» задавался мною многим людям из сферы шоу-бизнеса. Вскрывавшиеся при этом факты подчас оказывались поистине невероятными... 

Дорога к Храму начиналась на стадионе 

Например, от фотографа и дизайнера Сергея Согрина, работавшего с Децлом и его тусовкой, я узнал, что аккурат с 19 по 21 августа 1991 года, то есть, в самый разгар политических баталий, в Москве преспокойно проходил грандиозный фестиваль с участием целого ряда звезд поп- и рок-музыки. Нет-нет, имеются в виду отнюдь не импровизированные выступления на баррикадах у Белого Дома, ненавязчиво перешедшие в многочасовой концерт в честь победы демократических сил. В том-то и дело, что мероприятие, о котором идет речь, не имело к происходившим в те дни событиям абсолютно никакого отношения. Оно носило несколько вычурное название «Сказание о святых женщинах земли русской» и было направлено в поддержку восстановления Храма Христа Спасителя. 

Примечательно, что проходил фестиваль не в каком-нибудь окраинном доме культуры, а на самой крупной столичной площадке - на Большой Спортивной Арене стадиона «Лужники». Само собой, организаторы изначально предполагали заполнить ее публикой, и в первый день в ожидании большого скопления молодежи власти предусмотрительно окружили стадион танками. Увы, по вполне понятным причинам, трибуны «Лужников» в итоге оказались пустыми, и фестиваль фактически свелся к телевизионной съемке, ради которой и затевался. Вероятно, благодаря этому в его отношении и не последовало никаких запретительных мер со стороны властей. 

Иисусу Христу не суждено было стать суперзвездой 

Призывая к восстановлению знаменитого православного храма, организаторы фестиваля постарались подобрать соответствующий по духу музыкальный материал. Например, «Черный Кофе» исполнял свою легендарную «Владимирскую Русь». Андрей Мисин - «Чужого». В подобном же ключе выступали Виктор Зинчук, группа «Мономах» и даже известный по легкомысленным поп-шлягерам Игорь Корнелюк. Разумеется, звучала на фестивале и собственно духовная музыка. А в финале на сцену выходил... сам Иисус Христос и в сопровождении двух хоров и колокольного перезвона пел величественную «Молитву»: 

Скоро ли кончатся для Руси испытания? 
Долго ль на паперти ей просить подаяния? 
Бедствует в рубище, пьет с тоски люд славянский, 
Выстроил капище на крови христианской. 
Христос, спаси святую Русь! 
Вразуми и наставь на путь истинный! 
Христос, спаси святую Русь! 
За всю землю русскую я молюсь! 

В облике Христа выступал профессиональный художник Димитрий Митрофанов, в середине 80-х певший в известной в то время рок-группе «Понтий Пилат». Создать «Молитву» ему помогли друзья из не менее известной рок-группы «Джокер». К исполнению этого произведения Митрофанов отнесся со всей серьезностью и даже специально перед этим исповедывался у священника. К сожалению, его выступление на злополучном фестивале, которое сейчас выглядит так символично, так и не получило должной оценки. Правда, спустя некоторое время отснятый материал был показан по телевидению, но в царившей тогда неразберихе прошел совершенно незамеченным. 

ЧТО ДЕЛАЛИ ЗВЕЗДЫ 19 АВГУСТА 1991 ГОДА: 

Киркорова в Луганске прогнали со спецдачи и отправили в шахту, 

«Технология» безуспешно рвалась из Анапы в Москву, на баррикады, 

а воспевший победу демократии Газманов валялся на пляже в Калининграде 

Филипп КИРКОРОВ: 

- 19 августа у меня был последний концерт в Ялте в зале «Юбилейный». Утром меня разбудили мои директора и сказали, что в стране произошел переворот. Мы включили телевизор. Там вещали о том, что Горбачев сложил свои полномочия. Я думал, что после этого никто не придет на концерт. Но, наоборот, людей пришло, как никогда, много. Раза в три больше, чем вмещал зал. Я изменил программу и открыл ее речью. Не хочу уподобляться тем, кто сейчас бьют себя в грудь и рассказывают, какие они были революционеры, как они боролись на баррикадах. Тем не менее, такой факт имел место. О чем конкретно я говорил, не помню, но речь была очень искренняя. На следующий день я улетел в Луганск. Там меня должны были поселить в загородной резиденции. Тогда это было очень модно. Такой стиль проживания звезд открыла Алла Пугачева. Но когда я прибыл на место, мне сказали: «Все! Лафа закончилась! Поезжайте в обычную гостиницу». До меня в этой загородной резиденции жил Шуфутинский. Так его вообще оттуда выгнали. Он обиделся и уехал в Москву. А меня поселили в одноместном номере, хотя я тогда уже был достаточно популярным артистом. Вечером у меня был концерт на стадионе для шахтеров. Я до сих пор помню фамилию директора шахты - Йоффе. Сейчас он работает в украинском правительстве. После концерта Йоффе пригласил меня и мой коллектив к себе и сказал: «Ну, вот ты тут бегал по стадиону, парень. А слабо спуститься в забой, на 1000 метров?». Я ответил: «Легко». На следующий день он прислал за нами машину. Когда мы подъезжали к шахте, мужики как раз шли с вахты. Было ощущение, что они все в гриме, что у них глаза подведены. Оказалось, что угольный налет настолько въедается им в кожу, что его невозможно смыть. Нам выдали все причиндалы и спустили нас в забой. В тот момент была такая безысходность. Я представил, что все, что дал нам Горбачев, вернут назад. Мне уже никогда не сделать того, что я хочу. Придется, как в прежние времена, сдавать программу худсоветам. Казалось, что моя жизнь как артиста потеряла всякий смысл. Потом было «Лебединое озеро» в гостинице. Я еще тогда заболел. А 22-го мы улетели в Москву. Вот так я пережил эти дни. А Алла, я помню, была в это время в Одессе. Они со Жванецким пришли на пляж и устроили там митинг в поддержку демократии. 

Олег ГАЗМАНОВ: 

- Думаете, я побежал записываться в добровольцы? Ха-ха-ха... 19 августа я отдыхал в Калининграде. И ни в каких событиях не участвовал. Политика здесь ни при чем. Просто так получилось, что меня не было в Москве. 

Роман РЯБЦЕВ, бывший солист группы «Технология»: 

- В тот день мы с «Технологией» находились на гастролях в Анапе. Мы собрали в гостинице совет, что делать. Решили ехать в Москву, устроить какой-нибудь концерт протеста. Увы, билетов не было, и нам пришлось ехать через Херсон на автобусах, какими-то жуткими путями. В общем, пока добрались до Москвы, все уже закончилось. Обидно было жутко, что так и не потусовались на путче. 

Виктор РЫБИН, солист группы «Дюна»: 

- 19 августа у нас был концерт в Ялте. О ГКЧП мы услышали по радио. Как мы отреагировали на это? Да никак! 20-го у нас был следующий концерт в Сочи. Надо было туда успеть. Желания поехать в Москву у нас не возникло. А зачем?! Я позвонил маме, спросил: «Что у вас там происходит?». Она сказала: «Не знаю. Я за грибами поехала». А 21-го нам и вовсе стало не до ГКЧП. Мы отмечали мой день рождения. Так все это мимо нас и прошло. 

Людмила РЮМИНА, исполнительница народных песен: 

- Мы с тогда еще совсем молодым певцом Юлианом и другими артистами находились на гастролях в Свердловске. Накануне вечером нас пригласили в баню. После пары рюмочек самодельной наливки Юлиану стало плохо. Мне пришлось отпаивать его чаем. А на следующий день мы узнали, что начался путч. Помню, когда мы возвращались в Москву, нам в самолете все время повторяли: «Сохраняйте спокойствие, не волнуйтесь». А меня, оказывается, в это время показывали по телевизору по всем программам. За это Жанна Бичевская потом обозвала меня «путчисткой». Хотя при чем здесь я?! 

Алексей ПАВЛОВ, бывший барабанщик группы «Звуки Му», зачинатель российского рэпа: 

- Я отдыхал в Крыму, кстати, недалеко от Фороса, где находился Горбачев. Жил в палатке на берегу моря, загорал на пляже и в течение двух дней вообще ничего не знал о случившемся. Правда, время от времени я ходил в магазин и, проходя по территории пансионатов, слышал из громкоговорителей какие-то непонятные речи. День на третий мне стало интересно, что за фигня происходит. Я пошел к знакомому, у которого был телевизор, и только тогда все узнал. 

ЧТО ДЕЛАЛИ ЗВЕЗДЫ 19 АВГУСТА 1991 ГОДА: 

продюсер «Кар-мэн» руководил обороной Белого дома, 

Лоза призывал танкистов к саботажу, 

а «герой баррикад» Макаревич преспокойно гастролировал в Брянске 

Алексей МУСКАТИН, продюсер: 

- В то время я продвигал группу «Кар-мэн». И пока она ездила по гастролям, предавался беспробудному пьянству. Пил я и 19 августа. Вдруг объявили: «Переворот!». Ежкин кот, что делать?! Я взял литровочку водки, сел на тачку и поехал к Белому дому спасать демократию. Там уже тусовались толпы народу. Их пытались как-то организовать. Но занимались этим явные лохи. Увидев, что творится полный бардак, я стал давать им советы, что как лучше сделать. В итоге к 12 ночи я оказался во главе штаба самообороны Белого дома. Туда приезжали разные люди и привозили: кто сигареты, кто еду, кто деньги. Мы распределяли все это добро. Помню, работники Шереметьевской таможни привезли конфискованные «Мальборо» и жвачку. А какие-то братки - автоматы и газовые баллончики. «Мальборо» мы забрали себе. А оружие припрятали на случай штурма. Да, мы всерьез думали, что в ночь с 20-го на 21-е будет штурм. Мы же видели снайперов на крышах, которые водили по нам лучами. Видели людей с рациями, которые вели какие-то переговоры. Честно говоря, очко немного играло. Спасала только водка. Причем, у самого Белого дома в ту ночь пили только мы. Всех пьяных мы же сами издали приказ оттеснить подальше. Может, это было и неправильно. Было три часа ночи. Идти людям было некуда. В итоге в самой первой линии обороны оказались одни пьяные. И когда у моста на Арбате пошли танки, эти пьяные сами и спровоцировали кровопролитие. На самом деле танки не собирались ничего штурмовать. Они просто куда-то шли. Но как только они заехали под мост, сзади их забаррикадировали поливальными машинами. А впереди им преградили путь баррикады из троллейбусов и прочей мутотени. В общем, ни туда, ни сюда. Первый из погибших забрался на БТР и закрыл ему какой-то херней смотровую щель. БТР заметался. Ребята-солдатики открыли люк, чтобы освободить обзор. А парень зачем-то взял и прыгнул туда ногами вперед. Те с испугу пальнули в него. Он наполовину вывалился из люка. Второй из погибших увидел, что его друга ранили, и начал его вытягивать. В этот момент водитель БТРа, лишенный обзора, сделал резкий рывок. И того парня, который вытягивал друга, просто размазало по стенке тоннеля. Увидев все это, офицер, ехавший во втором БТРе, испугался, что сейчас народ их разорвет, открыл люк, вылез и побежал из тоннеля. Навстречу ему выскочил третий из погибших. Офицер достал пистолет и выстрелил ему прямо в лоб. Народ сразу расступился и дал офицеру беспрепятственно убежать. Услышав стрельбу, я со своими помощниками сразу же туда прибежал. Мы начали с солдатами переговоры и убедили их примкнуть к народу. Они развернули машины и поехали к Белому дому. Я еще часа полтора там потусовался и, убедившись, что опасность миновала, решил поехать немного поспать. К вечеру я рассчитывал вернуться. Но от усталости проспал более суток. Тем временем руководителей штаба самообороны пригласили в Белый дом и представили Ельцину. Все получили награды и стали героями. Только один я остался ни с чем. 

Кристина ОРБАКАЙТЕ: 

- Я только-только родила. Никите было всего три месяца. Поэтому в путче я никак не участвовала. А что я могла сделать?! Мне звонили друзья-рокеры и говорили: «Кристина, пойдем стоять стеной!». Если б я была одна, понятное дело, я бы пошла. Но поскольку у меня на руках был грудной ребенок, я защищала его, сидя дома. Я в первый раз поняла, что есть не только моя жизнь, но и жизнь человека, за которого я ответственна. Конечно, я очень переживала. Тем более, что в тот день никого из моих родных не было в Москве. Володя был на гастролях в Караганде. А мама - в Одессе. Мы были дома вдвоем со свекровью Леной Пресняковой. Никто не знал, что будет завтра. А вдруг перекроют все границы, отменят все самолеты и поезда? Когда я смогу увидеть своих родных? И смогу ли вообще? В общем, было такое состояние неизвестности, состояние невесомости. 

Лолита МИЛЯВСКАЯ, бывшая участница дуэта «Академия»: 

- Мы с Сашей собирали термосы и бутерброды, чтобы помочь бойцам. Но нас не выпустили из дома. Так что путч мы смотрели по телевизору. Потом, когда уже взяли Останкино, мы посетили супермаркет и передали бойцам кучу продуктов и спиртного. Еще мне запомнилось, как под песню «Давай устроим праздник, маленький переворот» телекомпания «ВИД» смонтировала кадры нескольких путчей. Говорите, Останкино брали не в 91-м, а в 93-м? Значит, это было в 93-м. А про 91-й я не ничего помню. Это когда Горбачева в Форосе изолировали? Да, помню, по телевизору видела. А где я тогда была, в памяти не отложилось. 

Борис МОИСЕЕВ: 

- Я лежал в кровати и потел, смотря на все происходящее по телевизору. Я только что приехал из Америки. И мне стало страшно-страшно. «Боже мой! - думал я. - Куда же я приехал? Что же мне делать дальше?». 

Юрий ЛОЗА: 

- 19 августа я прилетел в Москву из Сочи. Узнав о ГКЧП, я был в шоке. И хотел пойти на баррикады к Белому дому. Но мой администратор меня отговорил. «А если тебя там подстрелят? - сказал он. - Кто тогда будет хорошие песни писать?!». Так что ничего героического мне совершить не удалось. Единственное, что я делал, - ходил по улицам и подбивал танкистов на саботаж. «Сломайте что-нибудь в своем танке, - говорил я им. - Сделайте какую-нибудь дырочку, чтобы он вышел из строя». Потом, 24 августа, я выступал в концерте на баррикадах, но там уже все принимали участие. 

Алексей САВЕЛЬЕВ, продюсер: 

- Я тогда только-только устроился директором в «Машину времени». И утром 19 августа как раз выезжал с ними на первые гастроли. В автобусе мы услышали по радио сообщение о том, что ГКЧП берет на себя всю полноту власти. Наступила гробовая тишина. «Да, надо отсюда валить», - сказал Кутиков. «Ну, вы-то валите, а я номенклатура», - пошутил я. Все посмотрели на меня с плохо скрываемой ненавистью. Тем не менее, отменять гастроли «Машина» не стала. И с 19 по 21 августа давала запланированные концерты в Брянской области. Помню, как после концерта в каком-то городке Кутиков агитировал местную бабушку: «Мамаша! Вы за кого?». На что «мамаша» ответила: «Так вам всем и надо, волосатикам! Наконец, работать начнете!». Как на грех, на последнем концерте у меня сперли куртку с паспортом. А люди, приезжавшие из Москвы, рассказывали, что в связи с путчем на всех вокзалах патрули проверяют документы. Я уже представлял, что как только я выйду на Киевском вокзале, меня сразу расстреляют. Пришлось посадить «Машину» на поезд, а самому задержаться, чтобы получить в местной милиции справку о потере паспорта. В общем, до дома я добрался только 22-го. А «Машина» во главе с Макаревичем вечером 21-го уже была в Москве и как раз успела к победному концерту на баррикадах у Белого дома. 

Михаил Филимонов, Александр Бойков, Анна Непершина («ЭГ.Москва» № 6) 

ЛЕБЕДЬ И ГРАЧЕВ ОДНОВРЕМЕННО ОБОРОНЯЛИ БЕЛЫЙ ДОМ И ГОТОВИЛИ ЕГО ШТУРМ 

а Ельцина в тот момент, когда защитники демократии бросались под танки, эвакуировали в американское посольство 

К 10-летию захвата власти ГКЧП телеканал РТР подготовил премьеру - документальный фильм «Жаркий август 91-го года». Его режиссером выступил Александр Стефанович, в основном известный публике по музыкальным фильмам «Душа» и «Начни сначала» с участием эстрадных звезд. На самом деле он давно и весьма плодотворно выступает как документалист. И к теме путча, как выяснилось, обращается уже не впервые… 

- Еще семь лет назад, по заказу одной швейцарской компании, я сделал в Великобритании документальный фильм «Кремлевский заговор», - поведал Александр Борисович. - В его основу были положены материалы следствия по делу ГКЧП. В частности, совершенно сенсационные видеосъемки допросов в прокуратуре всех главных фигурантов. Когда я впервые их увидел, они меня просто потрясли. Сам я не был ни участником, ни свидетелем этих событий. В тот момент я находился далеко от Москвы. И знал всю эту историю только из газет и ТВ. Так вот, с официальной версией, которая муссировалась всеми СМИ, эти материалы не имели абсолютно ничего общего. Сделанный мной фильм был показан во многих странах и пользовался большим успехом. Когда же я привез его в Москву и показал одному из главных руководителей ТВ, он мне сказал: «Этот фильм не будет показан в России никогда». «А как же свобода прессы?» - попытался возразить я. И услышал в ответ: «Забудьте об этом. И мой вам совет: больше никому этот фильм здесь не показывайте». Тем не менее, через семь лет, в преддверии 10-летия августовских событий, я все-таки решил вернуться к этой теме и предложил ее руководству Российского телеканала. На этот раз мое предложение было воспринято положительно. В результате и была сделана картина «Жаркий август 91-го года». Для работы над ней я пригласил известного телеведущего Николая Сванидзе. Он по образованию историк. И очень помог, скрупулезно проверяя всю информацию. Кроме того, в картине Николай комментирует происходящие события. Мы постарались сделать комментарий максимально нейтральным. Мы не хотим выносить никому никаких оценок, не хотим искать правых и виноватых. Мы просто пытаемся докопаться до истины. 

Как известно, все события начались 30 июля на правительственной даче в Ново-Огарево, где состоялась встреча между Горбачевым, Назарбаевым и Ельциным. Они обсуждали, что будет после подписания Союзного договора, которое было назначено на 20 августа. И пришли к выводу, что надо сразу проводить выборы и менять команду. Предполагалось, что правительство вместо Валентина Павлова возглавит Назарбаев, что будут заменены силовые министры и спикер парламента, что пост вице-президента будет вообще упразднен. Как говорит в нашем фильме Михаил Сергеевич, их разговор был зафиксирован органами КГБ. Естественно, информация попала к тогдашнему председателю КГБ Владимиру Александровичу Крючкову. 4 августа Михаил Сергеевич с Раисой Максимовной сели в самолет и улетели на отдых в Форос. Вся компания единомышленников провожала его в аэропорту и махала ему руками. А на следующий день Крючков, министр обороны Дмитрий Язов, Олег Шенин, Олег Бакланов и примкнувший к ним руководитель аппарата Горбачева Валерий Болдин собрались на секретном объекте КГБ под кодовым названием «АБЦ», находящемся по адресу: Москва, улица Академика Варги, дом № 1. 

Этот объект, окруженный глухим бетонным забором и тройным кольцом охраны, был построен для тайных встреч руководства Советского Союза с резидентами-нелегалами. Причем, из всех многочисленных помещений объекта «АБЦ» для встречи Крючковым была избрана маленькая беседка в парке, видимо, как самое безопасное место. Хотя объект до сих пор остается секретным, эта беседка снята у нас в фильме. Ее снял для нас один очень высокопоставленный человек, имя которого я, по понятным причинам, назвать не могу. В этой беседке Крючков проинформировал собравшихся о планах Горбачева, Назарбаева и Ельцина. Сейчас те, кто там были, рассказывают, что хотели сохранить Советский Союз. Наверное, отчасти это и так. Но одновременно с этим они, несомненно, хотели сохранить свою власть. СССР был огромной империей. Его влияние распространялось и в Никарагуа, и в Чехословакии, и в Афганистане, и на Кубе, и во многих других странах. И эти люди фактически были владыками полумира. А тут перед ними забрезжила перспектива в одночасье стать политическими трупами. Они поняли, что нужно срочно действовать. 

Дмитрий Тимофеевич Язов, по просьбе Крючкова, направил к нему своего подчиненного - командующего воздушно-десантными войсками генерала Павла Грачева. Грачев рассказывает в фильме, что едва он вошел в приемную, Крючков сразу же бросился его обнимать. После чего сказал, что положение в стране серьезное, может быть гражданская война, и нужно осуществить быструю передачу власти от Горбачева другому человеку. Набросать план этой передачи и было поручено Грачеву. На следующий день он приехал на автомашине на пост ГАИ на Ленинградском проспекте. Там его ждали два полковника КГБ - Егоров и Жижин. Первый из них был тогда заместителем начальника 1-го главного управления КГБ. Они пересадили Грачева в свою машину и отвезли на суперсекретный объект, находящийся по адресу: Московская область, Химкинский район, деревня Машкино, дача № 65. Там они достали кучу бумаг. «Что это?» - спросил Грачев. Ему объяснили, что это шпаргалки по переходу власти в разных странах. На основании этих бумаг Егоров и Жижин в течение почти двух недель составляли планы введения ЧП в нашей стране. А Грачев консультировал их, какими военными силами и средствами эти проекты можно осуществить. 

Самое интересное - что в тот же самый период у Грачева происходили неформальные встречи с… Ельциным. В условиях тогдашнего противостояния Центра и России Ельцину была страшно нужна поддержка в силовых ведомствах. Грачев, молодой генерал, афганец, Герой Советского Союза, сразу привлек его внимание. У них завязались доверительные отношения. Как утверждает Александр Васильевич Коржаков, тоже один из героев нашего фильма, Ельцин считал Грачева одной из своих главных опор в Вооруженных силах. Во время съемки я задал прямой вопрос Грачеву: «Почему же при всех ваших особых отношениях с Ельциным вы ему ничего не сказали о том, какие планы вы готовили?». Павел Сергеевич с солдатской прямотой ответил: «Во-первых, за мной шла огромная слежка. Во-вторых, Язов и его заместитель Ачалов мне сказали ни в коем случае не говорить об этом Ельцину, так как это его в принципе не касается». На самом деле Бориса Николаевича все это касалось самым прямым образом. Как следует из документов генеральной прокуратуры, которые мы использовали в работе над фильмом, начальнику 7-го управления КГБ Расщепову Е.М. было приказано изолировать и доставить в указанное место Ельцина Б.Н. Трогательная деталь: когда этот план уже был разработан, Крючков неожиданно пригласил Ельцина к себе на Лубянку и провел с ним милую беседу. Причем, как рассказывает Коржаков, на прощание глава КГБ сказал ему: «Об одном вас прошу: берегите Бориса Николаевича». 

По словам Грачева, к 15 августа на даче в Машкино ими были подготовлены все основные документы по ГКЧП: указ о передаче власти от Горбачева вице-президенту Янаеву, постановление ГКЧП № 1, обращение к советскому народу и обращение к генеральному секретарю ООН. Они легли на стол Крючкову. А 17 августа на объекте «АБЦ» снова собралась та же компания: Крючков, Язов, Шенин, Бакланов и Болдин. Кроме того, к ним присоединились: премьер-министр Валентин Павлов, командующий сухопутными войсками генерал Валентин Варенников, а также зам Крючкова Грушко и зам Язова Ачалов. Собрались опять в той же самой беседке. Крючков сообщил, что план готов. Как говорил на допросе Язов, в плане предусматривалось два варианта: либо добровольный уход Горбачева от власти, либо - в случае его отказа - объявление его больным. К слову сказать, они считали, что Горбачев и впрямь болен. В их представлении, человек, разваливающий Советский Союз, был сумасшедшим. Была сформирована делегация для поездки к Горбачеву: Болдин, Шенин, Бакланов, от министерства обороны - Варенников, от КГБ - генерал Генералов и начальник 9-го управления Плеханов. Как известно, Горбачев отказался от предложения членов делегации добровольно уйти в отставку. Однако на прощание пожал им руки и, как они утверждают, даже пожелал им успехов. Последнее, конечно, можно трактовать по-разному. Не исключено, что пожелание было ироническим. Трогательная деталь: когда делегация ехала на военный аэродром Чкаловский, чтобы лететь в Форос, и проезжала мимо тюрьмы Матросская тишина, у одной из машин лопнуло колесо. Возможно, это был знак судьбы. Но тогда на это никто не обратил внимания. 

Пока члены ГКЧП летали в Форос, в Алма-Ату для встречи с Назарбаевым неожиданно прибыл Ельцин. О чем они говорили, останется тайной, но можно предположить, что речь шла о реализации ново-огаревских соглашений с Горбачевым. В час ночи Ельцин вернулся в Москву. А в 6 утра его разбудила Наина Иосифовна и сообщила, что по ТВ объявили о создании ГКЧП. Как вы думаете, что сказал на это Борис Николаевич? Он попросил прибежавшего с соседней дачи Коржакова соединить его с... Павлом Сергеевичем Грачевым. Нет-нет, Ельцин вовсе ни о чем не догадался. Он по-прежнему считал Грачева своим человеком в армии. Как ни странно, в этой фигуре одновременно сошлись интересы и участников ГКЧП, и Ельцина. Это сюжет, который не придумать никакому драматургу. «Командир, в чем дело?» - спросил Ельцин Грачева. Тот объяснил, что получил приказ ввести в Москву войска и взять под охрану здание правительства, телевидение и другие важные объекты. «Ничего не могу поделать, - сказал Павел Сергеевич. - Я исполняю приказы». Тогда Ельцин попросил его выделить роту для своей охраны и батальон для охраны Белого дома. «Хорошо, я подумаю», - ответил Грачев. 

Дальше произошла совершенно загадочная история. Как считает Коржаков, разговор Ельцина с Грачевым был подслушан. Вскоре на дачу к Ельцину в Архангельское приехала рота десантников. «Мы от Грачева, - сказали они. - Сейчас мы отвезем Бориса Николаевича в безопасное место». Коржаков уже хотел было представить их Ельцину. И вдруг его толкнул в бок один из охранников. «Их командир - никакой не десантник! - шепнул он на ухо Коржакову. - Это полковник Зайцев, заместитель командира «Альфы». Он нам давал инструктаж». Коржаков попросил командира предъявить удостоверение. И увидел, что на нем еще чернила не просохли. Тогда он сделал обманный маневр и отвел их в столовую, а в это время из ворот вылетел на машине Ельцин и понесся к Белому дому. Туда уже прибыл батальон настоящих десантников под командованием генерала Лебедя. Собравшиеся у Белого дома люди начали его оскорблять и не пускать. Лебедь вызвал Коржакова и сказал, что прибыл по приказанию Грачева. Почему после истории с ротой поверили Лебедю, остается загадкой. Очевидно, просто больше некому было верить. Его батальон пропустили. Он поставил по углам Белого дома четыре боевые машины десанта. Якобы для охраны. У Ельцина возникла идея выйти к солдатам и поговорить с ними. Его же идеей было для произнесения речи взобраться на танк, точнее, на БМД. Правда, по словам Коржакова, народу при этом присутствовало очень мало. Но вечером выступление Ельцина показали по ТВ, это произвело эффект, и к ночи народ начал подтягиваться к Белому дому. 

А утром 20 августа к Ельцину неожиданно пришел Лебедь и сообщил, что получил приказ уйти от Белого дома. «Как уйти? - изумился Борис Николаевич. - Ведь вы единственная моя защита». На что Лебедь сделал, на первый взгляд, странное заявление: «Я военный. Я исполняю приказы. Их может отменить только вышестоящее начальство. Надо мной стоит Грачев. Над ним - Ачалов. Над Ачаловым - Язов. А над Язовым - верховный главнокомандующий. Но он изолирован в Форосе. Объявите себя верховным. И я буду исполнять ваши приказы». Борис Николаевич начал мучительно раздумывать. Объявить себя верховным главнокомандующим было очень соблазнительно. Но это означало самому стать узурпировать чужую власть, т.е. сделать то, в чем он только что обвинил членов ГКЧП. И Ельцин предпочел лишиться защиты, но остаться верным закону. Лебедь забрал свои БМД и увел их от Белого дома. При этом люди усыпали их путь цветами. Они считали их своими защитниками. А Лебедь, как рассказывал на допросе Язов, прямо от Ельцина направился в министерство обороны и вместе с Ачаловым и Грачевым приступил к разработке операции «Гром» по штурму Белого дома. 

Штурм был назначен на ночь с 20-го на 21-е августа. Решение ГКЧП по этому поводу было передано Язову. Язов в свою очередь отдал устное приказание Грачеву, которому было поручено руководить операцией. Ельцин понял, что он обречен. Если бы войска начали штурм, рассечь толпу вокруг Белого дома не составило бы труда. К тому же, как потом выяснилось, в этой толпе находилось множество осведомителей и даже переодетые в штатское офицеры «Альфы». И тогда Ельцин сделал потрясающий дипломатический ход. Он направил к Грачеву, с которым у него все это время осуществлялись постоянные контакты, своего помощника Юрия Скокова. Глубокой ночью Скоков приехал к штабу ВДВ на улицу Матросская тишина, по телефону вызвал Грачева в маленький скверик и начал уговаривать его не производить штурм Белого дома. В ответ Грачев сказал: «Я прошу Бориса Николаевича дать мне гарантии, что в случае неисполнения мною приказа Язова моя семья не будет репрессирована». На первый взгляд, эта просьба может показаться странной. Ведь осуществлять репрессии за невыполнение приказа Язова вроде бы должен был не Ельцин, а Язов. Но, думаю, не надо объяснять, почему Грачев сказал именно так. Скоков от имени Ельцина дал ему гарантии. «Хорошо, я подумаю», - ответил, как обычно, Грачев. И они, так толком ни о чем и не договорившись, расстались. 

Тем временем, народ заметил неподалеку от Белого дома колонну боевой техники и заблокировал в тоннеле восемь БМП. На самом деле эти БМП уходили из Москвы. Но люди подумали, что они идут на штурм Белого дома. В итоге был открыт огонь, и погибли три человека - Кричевский, Комарь и Усов. Услышав выстрелы, в Белом доме решили, что начался штурм. Коржаков побежал к Ельцину, который спал в комнате медперсонала, разбудил его и сказал: «Срочно эвакуируемся». Они сели в машину, баррикады раздвинули, и машина понеслась к находящемуся буквально в 150-ти метрах американскому посольству. Там уже были открыты ворота, и стояла морская пехота, готовая взять Ельцина под охрану. И тут Ельцин неожиданно спохватился: «А куда мы едем?». «Как куда? - удивился Коржаков. - В американское посольство». И тут сработала блестящая политическая интуиция Ельцина. «Стой!» - закричал он. И у самых ворот, на глазах изумленной морской пехоты, машина развернулась и понеслась обратно. Было решено остаться в Белом доме, а на случай штурма переместить все правительство России в подвал. 

Наступило 3 часа ночи. Грачеву уже нужно было отдавать приказ о начале штурма. И вдруг его начальника штаба Подколзина осенило: «В уставах есть такое положение: перед началом боевых действий мы можем попросить уточнения приказа. Мало ли что… Обстановка ведь может измениться». Они позвонили Язову. Ординарец ответил: «Министр обороны спит». Позвонили Ачалову. Последовал такой же ответ. «Ну, что ж… Будем ждать, когда они проснутся», - удовлетворенно заключил Грачев. Полседьмого утра ему позвонил Ачалов и спросил, взят ли Белый дом и арестован ли Ельцин. «Нет, - ответил Грачев. - Я звонил в 3 часа вам и Язову. Хотел уточнить приказ. Но мне сказали, что вы спите. А без уточнения я не мог начать штурм». Ачалов позвонил Язову. Тот понял, что время упущено, собрал коллегию министерства обороны, и все сошлись во мнении, что штурмовать Белый дом уже не имеет смысла. Узнав об этом, Крючков предпринял отчаянную попытку спасти положение. Он позвонил Ельцину и сказал: «Борис Николаевич, есть идея! Давайте сейчас полетим в Форос и вместе с Михаилом Сергеевичем все полюбовно решим». После этого разговора Ельцин и впрямь решил лететь к Горбачеву, только без Крючкова. Однако его отговорили, опасаясь, что самолет могут подбить в воздухе. Вместо него в Форос полетел вице-президент России Александр Руцкой. Он и доставил Горбачева в Москву. Чтобы по дороге их не сбили, они взяли в свой самолет в качестве заложника Крючкова. Язов и другие члены ГКЧП, прилетевшие к Горбачеву вместе с Крючковым, летели в другом самолете. Когда они приземлились в Москве, к ним подошел генеральный прокурор России Степанков и объявил, что они арестованы. Через несколько часов Язов повернулся к видеокамере, которая протоколировала его допрос, и обратился к Горбачеву: «Дорогой Михаил Сергеевич! Я, старый дурак, принял участие в этой авантюре, о чем сожалею и прошу у вас прощения. До конца дней моих меня будет жечь позор за принесенные вам, стране и народу обиды». А 10 лет спустя он заявил мне в интервью: «Никакого заговора не было». Этой его фразой наш фильм и заканчивается. По-моему, комментарии тут излишни… 

Михаил Филимонов («ЭГ» № 32)