Виктория Воронина три года жила на пенсию мамы и от переживаний похудела на 28 кг

На волне успеха проекта НТВ «Хочу в «ВИА Гру» на телеканале MUSICBOX недавно запустили аналогичный проект под названием «Попади в «Пропаганду». Его участницам предложили посоревноваться за право стать новой солисткой группы «Пропаганда», снискавшей известность в начале нулевых хитами «Мелом», «Супердетка» и «Яблоки ела». Мы решили выяснить, откуда в этом коллективе вдруг взялись свободные вакансии и что стало с прежними солистками, которые когда-то полюбились публике.

   - Люди, в данный момент называющие себя «Пропагандой», не имели к ее созданию никакого отношения и пришли в группу, когда она уже была известна всей стране, - огорошила нас бывшая участница и автор всех хитов коллектива Виктория Воронина, которую нам удалось разыскать через одну из социальных сетей. - А у истоков группы стояли я и мои подруги из подмосковного поселка Чкаловский – Вика Петренко и Юля Гаранина, с которыми я познакомилась во время учебы в цирковом училище. Мы втроем постоянно тусили у меня дома. Я играла на пианино и сочиняла песни. А девчонки вместе со мной их исполняли. Алексей Козин из рекордс-компании «CD-Land» случайно нашел наши записи в коробке, куда в одном из московских ночных клубов выкидывали не прослушанные кассеты и диски. И убедил заняться нашим продвижением бывшего продюсера «Отпетых мошенников» и «Гостей из будущего» Сергея Изотова. Сначала наша группа называлась «Влияние», а потом получила всем известное название «Пропаганда». Наш первый альбом «Детки» продался огромным тиражом. Поклонники после концертов рвали на память куски от нашей одежды. Мы могли бы стать непотопляемой группой. К сожалению, наши отношения с Викой и Юлей не выдержали испытания славой. Я хотела развиваться и работать дальше. Поскольку родители у меня не воровали, в нашей семье всегда было плохое материальное положение. До 21 года я не имела джинсов и мобильного телефона. И меня вполне устраивало получать за концерт 100 долларов, что было сопоставимо с месячной зарплатой моих родителей. А девочки подхватили звездную болезнь. Начали высказывать недовольство Изотовым. Им казалось, что он все делает не так – не по тому сценарию снимает клип, не в ту одежду нас одевает и т.д. В итоге Сергей Евгеньевич их уволил. Из-за этого мы с девочками разругались и перестали общаться. Лишь через полтора года Вика и Юля мне позвонили и признались, что были неправы. Мы встретились, плакали, обнимались. Но было уже поздно.

   После Вики Петренко и Юли Гараниной я работала с двенадцатью другими составами. Каждые полгода-год кто-то менялся и переставлялся. Бывало, я приезжала на концерт и не знала, кто будет стоять со мной на сцене. А в 2006 году у Сергея Изотова появился другой бизнес – алкогольный. И он объявил, что больше не будет заниматься «Пропагандой». Для меня это был тяжелый удар. Помню, от переживаний за две недели я похудела на 28 кг. На мне «висел» кредит на машину – «Ниссан Микра». Богатого любовника у меня не было. Были только родители-пенсионеры. И я не знала, что делать и как жить дальше. За поддержкой я обратилась к концертному директору «Пропаганды» Сергею Иванову. Раньше он торговал парфюмерией. К нам в коллектив пришел в 2004 году. И стал для меня очень близким другом. «Хоть ты нас не бросай! – сказала я ему. – Давай будем как-то вместе выживать!». Со слов Иванова, он долго вел переговоры с Изотовым и, в конце концов, выкупил у него права на «Пропаганду». «Теперь я ваш продюсер, - сказал он нам летом 2007 года. – Подписываем новые контракты со мной». Я настолько человеку доверяла, что, толком не вникая, подписала все, что он просил. Более того, дважды я расписалась ему на пустых листах, которые, по его словам, предназначались для фанатов. Мне и в голову не приходило, что Сергей может меня каким-то образом обмануть.

   Очень скоро я поняла, какая я была дура. Ссылаясь на необходимость платить за нас отступные Изотову, Иванов начал забирать почти все деньги с наших концертов. Моя ежемесячная зарплата составляла в среднем 6 тысяч рублей. А мне надо было красить волосы, заправлять машину, оплачивать съемную квартиру. Мама три года отдавала мне свою пенсию. Но и этих денег на жизнь не хватало. «Можно я пойду в «Макдональдс» работать?» - спрашивала я Иванова. «Нет, нельзя, - отвечал он. – Ты медийное лицо». Продавать песни другим исполнителем мне тоже не разрешалось. Оказалось, что, по контракту, я передала Иванову права на все, что я написала и напишу в будущем. За попытку пообщаться с кем-то из коллег или их продюсеров он меня штрафовал. Фактически я стала его рабом. Летом 2010 года я не выдержала и сказала Иванову: «Сережа, либо ты мне поднимаешь зарплату, либо я ухожу из группы. За такие деньги я больше работать не могу». «Я лучше подниму зарплату другим девочкам, - ответил он. – А ты, старая, кривая, горбатая и толстая, коллективу не особо нужна». После этого «Пропаганда» какое-то время работала без меня. Иванов мне звонил. Но я была обижена на него и не брала трубку. «Наверное, он хочет извиниться, что погорячился, - подумала я. – А на фиг мне это нужно?!». Через месяц мы все-таки созвонились, встретились и договорились, что я дорабатываю в группе до конца года, а потом расторгаю с ним контракт и начинаю выступать сольно. Последний раз я вышла на сцену в составе «Пропаганды» в ночь с 31 декабря 2010 года на 1 января 2011 года. Однако расторгать со мной контракт Иванов и не подумал. Вместо этого он начал, как фокусник, вытаскивать на свет божий какие-то бумажки якобы о срыве мной концертов и грозить мне судебными исками. Сказал, что не отдаст мне мою трудовую книжку. И даже зарплату за новогоднюю ночь выплатить отказался. В общем, повел себя не как друг, а как настоящий изверг.

   Целый год я приходила в себя и даже не пыталась заниматься сольной карьерой. Мне казалось, что все пути в шоу-бизнес для меня закрыты. Потом подруга из Перми показала мой контракт с Ивановым адвокатам. «Этой бумажкой можно подтереться, - заверили они. – В ней допущена куча нарушений. Как можно передавать права на еще не созданные песни?! Это полная фигня». Я воспрянула духом и стала добиваться расторжения контракта через суд. Рассмотрение моего иска по месту регистрации Иванова в Сергиевом Посаде успехом не увенчалось. Их судья никогда не сталкивался с такими делами и, не разобравшись, отклонил мои требования. В ответ Иванов обратился в Хамовнический суд Москвы и потребовал взыскать с меня штрафы по 5 тысяч долларов за невыполнение контракта, а также запретить мне что-либо делать без его ведома - давать концерты, записывать мой голос, использовать мое изображение и т.д. Но его иск тоже был оставлен без удовлетворения. А самое главное - в решении Хамовнического суда наш контракт был признан по факту прекратившим действие с 2011 года. Тем не менее, Иванов продолжал утверждать, что я принадлежу ему, и не давал мне самостоятельно работать. На все мои концерты вызывал УБЭП и пытался их сорвать. Пользуясь тем, что меня мало знали как Вику Воронину и в афишах указывали как экс-участницу «Пропаганды», обвинял меня, что я выдавала себя за его группу. В Санкт-Петербурге он даже сам явился с УБЭПовцами в клуб, чтобы меня схватить. Мне еле удалось убежать от него, сесть в машину и уехать. А в Москве после моего выступления в клубе «Arena Moscow» его стараниями и вовсе возбудили уголовное дело. Интересно, что допрашивал меня как свидетеля по этому делу друг Иванова, который ранее приходил с ним на концерты «Пропаганды». Потом этого человека уволили из органов, и дело закрыли. Не нашли нарушений мной закона и в других случаях. Но нервов мне потрепали немало. Как мне передавали знакомые, Иванов прямо говорит: «Моя задача – ее уничтожить. Пока я ее не засужу, я не успокоюсь». Видимо, никак не может пережить, что потерял курочку, несущую золотые яички.

   - Пару лет назад по ТВ вместе с Викой Ворониной показывали двух девочек из первого состава, которые утверждали, что они и есть настоящая «Пропаганда», и я им запрещаю выступать, но за 12 лет работы с группой я с этими девочками ни разу не сталкивался, - признался Сергей Иванов. – А Воронина сама ушла из коллектива в 2010 году. Сказала, что ей надоело петь. На самом деле она испытывала женскую ревность к другим участницам - Маше Букатарь и Насте Шевченко, которые в определенный момент стали как артистки на голову выше ее. «Убери их из коллектива! – требовала Вика. – Я тут главная звезда. А на меня никто не обращает внимания. Все смотрят только на них». «Почему я должен их убирать? – возражал я. – Меня они устраивают». После этого в «Пропаганде» работали только две участницы – Маша и Настя. Мы пытались брать третью, но дольше трех месяцев никто не задерживался. С Ворониной у меня остался действующий контракт, заключенный до 2017 года. В нем было прописано, что в случае ее ухода она должна выплатить мне неустойку 300 тысяч долларов. Но я отнесся к ней с пониманием и этих денег с нее не требовал. Два года от нее не было ни слуху, ни духу. А потом Вика снова захотела вернуться на сцену, и ей понадобилось расторгнуть контракт. Если бы она пришла ко мне и по-человечески попросила, это был бы другой разговор. Но Воронина сразу подала на меня в суд. На заседаниях устраивала истерики и беззастенчиво врала, будто я годами не выплачивал ей зарплату. «Зачем же вы тогда работали? – справедливо заметил на это судья. – Ну, ладно - месяц или два можно потерпеть. Но не несколько же лет!». Претензии Ворониной по поводу прав на ее песни тоже были ложью. Она их продала еще прежнему продюсеру «Пропаганды» Сергею Изотову. Когда он перестал работать с группой, Вика пришла вся в слезах и попросила меня выкупить эти песни, так как у нее самой не было средств. Я долго рассчитывался с Изотовым. Залез в долги. И судья признал меня законным правообладателем. В общем, суд Воронина полностью проиграла. Да, я действительно обращался в полицию и требовал отмены ее концертов. Никто не запрещал ей сочинять, записывать и исполнять новые песни. Но Вика выступала со старыми, принадлежащими мне. Плюс использовала в афишах название «Пропаганда», которое зарегистрировано мной как товарный знак. Тем самым она мешала работе нашей группы и наносила нам ущерб. Уголовное дело по факту ее выступления в «Arena Moscow» не закрыто до сих пор. Следователи не могут найти ее для допроса. Насколько мне известно, Воронина скрывается за границей – в США, в городе Сент-Луис. Да, я мог бы махнуть на нее рукой и расторгнуть с ней контракт. Мне от этого ни холодно, ни жарко. Но Вика так себя повела, что я ради принципа не буду ничего расторгать.

   Михаил ФИЛИМОНОВ («ЭГ» № 45, 2015)