По мнению певца, знакомство с ним подарило Александре Николаевне вторую молодость

9 ноября исполняется 90 лет легенде отечественной музыки – композитору Александре Пахмутовой, чьи песни «Главное, ребята, сердцем не стареть», «Знаете, каким он парнем был», «Команда молодости нашей», «Трус не играет в хоккей», «Как молоды мы были», «Беловежская пуща», «Птица счастья завтрашнего дня» помнит и любит не одно поколение жителей России и стран бывшего Советского Союза. В преддверии юбилея мы обратились к людям, которым довелось сотрудничать с Александрой Николаевной, и попросили их поделиться впечатлениями от общения с этой удивительной женщиной.

   - Я благодарен Всевышнему за то, что он подарил мне знакомство с Александрой Николаевной Пахмутовой и ее мужем Николаем Николаевичем Добронравовым, - со слезами на глазах признался продюсер Михаил Плоткин. - Наша первая встреча произошла в середине 70-х в Государственном доме радиовещания и звукозаписи (ГДРЗ). И меня уже тогда поразила их необыкновенная человечность и простота. Я был в то время одним из руководителей только набиравшего популярность ансамбля «Лейся, песня». А их уже знала вся страна. Тем не менее, они общались со мной на равных, как со старым приятелем. У нас сразу завязалось сотрудничество. Мы договорились включить их песни в репертуар моего ансамбля. И мне даже была оказана высокая честь быть допущенным к ним в дом. Тогда вместе с ними жили родители и сестра Александры Николаевны. Когда я приходил, ее мамочка Мария Амплеевна всегда мне говорила: «Мишенька, сядь покушай! Ну, что ты все время бегаешь?». И вела меня на кухню, чтобы чем-нибудь угостить. Ее папочка Николай Андрианович и сестра Люся, которая помогала ей по хозяйству, тоже прониклись ко мне симпатией и очень хорошо меня принимали. Потом я с несколькими музыкантами ушел из «Лейся, песня» и создал новый ансамбль. Мы уже начали записываться в ГДРЗ. А название нашему коллективу никак придумать не могли. Я рассказал об этой проблеме легендарному музыкальному редактору Чермену Касаеву. И он предложил нам назваться по песне Пахмутовой «Надежда». В этот момент к нему в кабинет неожиданно вошел Добронравов. Ему понравилось предложение Касаева. Он рассказал о нем Александре Николаевна. Она тоже одобрила, чтобы мы взяли такое название. И дала нам для исполнения «Новую дорогу», «До отправленья поезда осталось пять минут» и еще много своих песен. Особая история произошла со знаменитой песней «Нежность». Я придумал объединить два варианта текста – всем известный женский «Опустела без тебя Земля» и менее известный мужской «Век двадцатый – век больших разлук», написанный Добронравовым для Юрия Гуляева. Бывший гражданский муж Аллы Пугачевой Виталий Кретюк, которого я в шутку называл Кретинюк, сделал потрясающую аранжировку. И в результате получился один из лучших номеров ансамбля «Надежда». Несмотря на то, что я уже давно отошел от дел, с Пахмутовой и Добронравовым у меня до сих пор сохранились очень теплые отношения. Для них не важно – нужен человек или не нужен. Если он им приятен, они продолжают с ним дружить. И я горжусь, что попал в число таких людей. Я, правда, стараюсь их лишний раз не беспокоить. Понимаю, что у них и без меня хватает забот. Но они меня не забывают. Помню, в какой-то год я никого не приглашал на день рождения. У меня дома сидел только бывший директор Филиппа Киркорова Олег Непомнящий. И вдруг он закричал: «Миша! Возьми трубку! Тебя Пахмутова хочет поздравить». Для меня это было счастье. Дай Бог, чтобы она еще долгие годы здравствовала и подавала всем пример, как нужно относиться к людям!

   - К сожалению, мое сотрудничество с Александрой Николаевной ограничилось одной песней «До свиданья, Москва», которой завершалась Олимпиада 1980 года, - посетовала певица Татьяна Анциферова. - Меня порекомендовала ей радиоведущая Диана Берлин. Я пришла к ней с песней Виктора Резникова «Лето без тебя, как зима», которую записала к Олимпиаде. А она мне сказала: «Для тебя есть другое дело. Нужно записать настоящую олимпийскую песню». И отправила меня домой к Пахмутовой и Добронравову. Они показали мне сценарий закрытия Олимпиады. Объяснили, что под песню будет улетать Олимпийский Мишка. Помню, в сценарии меня удивила ремарка «Весь зал плачет». «А вдруг не заплачут?» - спросила я. «Раз так написано, значит, заплачут», - ответили они. Запись проходила под уже готовую оркестровую фонограмму в большой студии «Мосфильма». Я сделала три дубля. Старалась выдать какие-то вокальные «кренделя». Потом объявили перерыв на полчаса. Я пошла в буфет. А когда вернулась, увидела в студии Льва Лещенко, который пел эту же песню. Не знаю, был ли Лев Валерианович в курсе, что я уже записывалась до него, но для меня его появление было полной неожиданностью. «Опаньки! – подумала я. – Что же это значит?». «Мы тут посовещались и решили, что вам нужно объединиться в дуэт», - объявили Александра Николаевна и Николай Николаевич. Петь со Львом Валерьяновичем мне не очень хотелось. Но я посчитала, что, раз партия и правительство мне доверили, я не вправе взбрыкивать и отказываться. Микрофон в студии был только один. Он стоял на уровне рта Лещенко. Мне пришлось пристраиваться где-то сбоку и тянуться к нему. Из-за этого мой голос на записи оказался еле слышен. Тем не менее, Пахмутова осталась всем довольна. «Ну, вот, Лева, ты всегда хотел, чтобы вокруг твоего голоса был ореол, - сказала она. - И теперь он появился в виде голоса Тани». Я надеялась, что в дальнейшем Александра Николаевна меня еще позовет и, может быть, напишет мне какую-то песню. Но мои надежды были напрасными. Вероятно, она не увидела во мне свою певицу. И все-таки я испытываю к Пахмутовой чувство искренней благодарности. Многим людям фамилия Анциферова ничего не говорит. Зато все знают «До свиданья, Москва». «Так это вы пели про Олимпийского Мишку?» - потрясенно спрашивают меня. Такая песня дорогого стоит!

   - Пахмутова сыграла в моей жизни огромную роль, - поведал певец Юлиан. - Мы познакомились на Всесоюзном радио на улице Качалова, когда я учился на первом курсе ГИТИСа. Александра Николаевна участвовала с Николаем Николаевичем в какой-то передаче. А я принес на радио показывать свои песни. И буквально столкнулся с ней у дверей. Как потом выяснилось, она должна была уйти на несколько минут раньше. И наша встреча могла не состояться. Но так вышло, что они забыли в студии зонтик. И, пока Добронравов за ним возвращался, Пахмутова осталась ждать его внизу. Я подошел к ней и признался в любви к ее творчеству. Я действительно с детства любил ее песни и знал их наизусть. Она очень удивилась, когда я назвал несколько песен, которые даже не всем были известны. Так у нас завязался разговор. А уже через несколько дней я оказался у них с Николаем Николаевичем дома. Узнав, что я пою, Александра Николаевна заинтересовалась и сама меня пригласила. Я даже немного растерялся. Мы как-то сразу задружились. Я спел ее «Старый клен» из фильма «Девчата». Потом попросил Пахмутову написать мне песню о России. И она в такси по дороге в Звездный городок к космонавтам буквально за 10 минут сочинила «Русский вальс». Меня всегда потрясало, как она пишет музыку. Для этого ей не нужен рояль. У нее все сочиняется в голове. Потом она берет нотную бумагу и записывает ноты. И только после этого может подойти к инструменту. Причем, она почти никогда не пишет музыку на стихи. И Николаю Николаевичу выпадает тяжелая работа – подтекстовывать готовую мелодию. Так было и с «Русским вальсом», и с другими песнями, которые Александра Николаевна для меня написала в дальнейшем. Вообще, за годы нашего сотрудничества я спел рекордное количество ее песен общим звучанием около четырех часов. Даже больше, чем Иосиф Кобзон за всю жизнь.

   Мы много времени проводили вместе. Гастролировали по всей стране. И даже отдыхали втроем. Ездили в модные тогда морские круизы. Во время одного из таких круизов мы оказались в Египте. У пирамид решили покататься на верблюдах. И нас похитили бедуины. Увезли нас в неизвестном направлении и потребовали выкуп. Половину того, что они говорили, мы не понимали. Пахмутова испугалась и стала предлагать себя в заложники, чтобы Добронравова и меня отпустили. Но в итоге от похитителей удалось отделаться несколькими долларами и пачкой сигарет. Любопытно, что, будучи активной путешественницей, Пахмутова панически боялась летать на самолетах. Я каждый раз пытался ее уговаривать. Но чаще всего не получалось. И мне приходилось садиться с ней на поезд или отправлять ее поездом и лететь одному. А когда мы летали на север, куда, кроме как самолетом, вариантов добраться не было, я всю дорогу с ней разговаривал и отвлекал ее, потому что ей было страшно. По иронии судьбы, несчастье случилось с Пахмутовой и Добронравовым отнюдь не во время полета. Их пригласили на день города в Ярославль. Прислали за ними машину. И по дороге они попали в жуткую аварию. Я собирался ехать с ними. Но в последний момент улетел на гастроли во Владивосток. На месте, где обычно сидел я, ехал помощник мэра. Он очень серьезно пострадал. А Александра Николаевна и Николай Николаевич, по словам врачей, и вовсе чудом выжили.

   Часто говорят, что Пахмутова меня пропихнула на эстраду. На самом деле это большая утопия. Александра Николаевна не из тех людей, которые будут кого-то пропихивать. Да и не было у нее в те времена такой возможности. В начале 90-х, когда мы начали сотрудничать, она сама находилась под негласным запретом. Тогда разрушился Советский Союз. Все ценности поменялись. А ее считали коммунистическим композитором. Не могли ей забыть «Ленин такой молодой» и еще несколько песен, воспевавших партию и комсомол. И пробиться с ее песнями на радио и ТВ было очень сложно. «Зачем ты поешь «Старый клен»? – ругали меня. - Кому нужен этот нафталин?». А «Русский вальс» и вовсе не хотели никуда брать. Помню, как я ходил по кабинетам в Останкино и давал его слушать редакторам. «Хорошая песня, - говорили они. – А кто написал? Пахмутова? Нет, нам не надо». А когда я поехал с «Русским вальсом» на первый «Славянский базар», меня там полностью задвинули и даже не включили в число дипломантов. Александру Николаевну тогда приглашали в жюри. Но из-за моего участия она отказалась. И члены жюри, которые почему-то ее не любили, как потом выяснилось, таким образом через меня отомстили ей. «Брось нас! – говорила мне Пахмутова. – Зачем тебе проблемы?». Но мы вместе протаранили эту стенку. Буквально лбом прошибли. И помогли друг другу пережить эти непростые времена. Безусловно, Александра Николаевна много для меня сделала. Дала мне шикарный репертуар. Но, как мне кажется, я тоже сыграл в их с Николаем Николаевичем жизни какую-то роль. Со мной к ним пришла вторая молодость. У них снова появилось ощущение востребованности. Со временем наши творческие пути разошлись. Они уже стали меньше писать. Я начал сотрудничать с другими авторами. С их стороны была определенная ревность. Но вопреки слухам никакой ссоры между нами не было. Мы по-прежнему общаемся. Время от времени созваниваемся. Для меня Александра Николаевна - вечный ребенок. Желаю ей всегда оставаться такой!

   Михаил ФИЛИМОНОВ («ЭГ» № 44, 2019)