Жеребкин с трудом отодрал фанатку, вцепившуюся мертвой хваткой в Политова

Одним из первых в нашей стране бойзбэндов стал коллектив со странным названием «На-На», созданный в 1989 году бывшим руководителем рок-группы «Интеграл» Бари АЛИБАСОВЫМ. Своими воспоминаниями о «на-найцах» и их продюсере с «Экспресс газетой» поделилась Марина АРТЕМЕНКО, работавшая с ними в 1990-1993 годах.

   - В коллектив я попала в качестве участницы балета. Я тогда училась в институте физкультуры и спорта. Увидела по телевизору концерт, где «на-найцы» пели «Эскимосы–папуасы». И решила: «Это то, что мне надо». Хотела даже пойти на кастинг. Но один мой знакомый меня отговорил и устроил мне на стадионе «Динамо» личную встречу с Алибасовым. Бари достал из дипломата лист бумаги А4 и попросил меня написать, что я умею делать. Я написала: «Умею танцевать, петь, смешить людей. И вообще я такая одна». «Ну, на хрена же было такую большую бумагу испоганить?! – возмутился он. – Сказала бы, что тебе нужен билетик. Я бы сразу понял». Я подумала, что он принял меня за фанатку, и страшно расстроилась. А вечером мне позвонил директор «На-На» Виталий Фроликов и сказал: «Завтра вы без опозданий должны быть на Павелецком вокзале, чтобы ехать на гастроли в Волгодонск». «Как я могу куда-то ехать, если я еще не выучила программу?» - удивилась я. «Бари Каримович сказал, что это никого не гребет, - объяснил Виталий Иванович. – У вас будет больше суток в поезде, чтобы выучить два номера».

   В «На-На» тогда было три состава, которые при необходимости могли работать одновременно в разных местах. В одном солировал Володя Левкин. В другом – Валера Юрин. А в третьем – автор «Фаины» и других хитов группы Андрей Потемкин. Мне надо было выходить с Потемкиным на песне «Заводной» и со всеми на финале. На первом же концерте Потемкин не успел подтянуть шнур от микрофона, и я, зацепившись за него ногой, посреди песни упала на шпагат. Слава богу, Паша Соколов и другие балетные хоть и не сразу сориентировались, помогли мне подняться, и мы как ни в чем не бывало продолжили танцевать. Тем не менее, сидевший в зале Алибасов заметил этот косяк и после концерта устроил разборки. «Ну, Марина еще не очень хорошо выучила номер», - стали оправдываться все. «А мне кажется, что она как раз его выучила, - заступился за меня Бари. – Вот остальные участники номера действовали непрофессионально». И выписал мне премию. А их оштрафовал на ставку одного концерта. У балетных она составляла 200-250 рублей – вдвое больше, чем простые люди в то время получали в месяц. Про солистов я не говорю. У них были другие ставки – еще более высокие.

   После гастрольного тура мы вернулись в Москву и начали готовиться к сольникам в концертном зале «Россия». Алибасов арендовал там помещение, и у нас целую неделю с утра до ночи шли репетиции. В один из дней Слава Жеребкин появился с разбитым лицом. Оказалось, когда он возвращался ночью к себе в Домодедово, его избили какие-то отморозки. Тогда Бари запретил нам уезжать домой и поселил нас в гостинице «Россия». «Пусть это накладно! – сказал он. – С другой стороны, вы все будете живы и здоровы». Естественно, после репетиций никто спать не ложился. Все собирались у кого-нибудь в номере и устраивали выпивасики. А вот разврата, к которому вроде бы все располагало, как ни странно, не было. Вступать в сексуальные отношения внутри коллектива Алибасов строго запрещал. Считал, что это негативно сказывается на рабочей обстановке. Этот запрет даже был прописан у нас в контрактах. За нарушение грозил большой штраф или увольнение. С тем, что Валера Юрин жил с Анжелой из балета, Бари еще мирился. А остальным спуску не давал и после отбоя лично ходил по всем номерам с проверками.

   Как-то во время гастролей у Левкина были попытки закрутить со мной. Боюсь, его нынешняя жена Маруся меня убьет за то, что я такое рассказываю, но Володя перебрал на очередном банкете, блуждал по гостинице в поисках приключений и, встретив меня, стал настойчиво зазывать к себе в номер. Мне не хотелось нарываться на неприятности. Я уложила его в кровать, дождалась, когда он заснул, закрыла дверь и ушла. А Жеребкин пытался подкатывать ко мне почти по трезвяку. По крайней мере, он был не в такой кондиции опьянения, как Левкин. Но и с ним нарушать контракт я не стала. Зато у меня сложились прекрасные отношения с Потемкиным, у которого были другие сексуальные предпочтения. «А не замутить ли мне что-нибудь сегодня на ночь? – советовался он со мной. - Помнишь, ко мне подходил за автографом молодой человек? Вон он стоит у гостиницы! Как он тебе?» «Да вроде ничего! Симпатичный! – отвечала я. – Если хочешь, замути!». Однажды мы поздно ночью вернулись с каких-то гастролей. И я оказалась у Потемкина, который снимал квартиру недалеко от метро «Кутузовская». С ним тогда жил наш клавишник Ярик. Утром Потемкин решил над ним поприкалываться и предложил мне: «Давай ляжем с тобой под одеяло и сделаем вид, что у нас секс!». А тут к нему внезапно приехал Алибасов с Володей Политовым. «Это что за картина? – изумленно воскликнул Бари, увидев нас с Потемкиным в кровати. – Андрюшенька, я тебя не узнаю».

   Из поездок с «На-На» мне больше всего запомнился гастрольный тур по Грузии в 1992 году. Так вышло, что один из дней у нас был свободный. И кто-то из местных договорился с Фроликовым, чтобы в этот день мы за три цены выступили у них на каком-то заказном спортивном мероприятии. За нами приехал «Икарус» с тонированными окнами и куда-то повез нас по горному серпантину. Водителей нам дали двух – грузина и абхаза. «Так будет лучше, - сказали они. – На дороге сейчас неспокойно». Тогда как раз начинался конфликт между Грузией и Абхазией. Но мы об этом ничего не знали. И до конца не догоняли, во что ввязались. В какой-то момент нас обогнала белая «шестерка». А через несколько километров мы увидели ее на обочине перевернутой и взорванной. Потом нам преградил дорогу бронетранспортер с какими-то военными. «Введен комендантский час, - сообщили они. – После 11 часов вы не можете ехать дальше». «Мы везем группу «На-На», - объяснили наши водители. – Им нужно обязательно попасть на концерт». Военные им не поверили и зашли в автобус, чтобы на нас посмотреть. Наши лица показались им незнакомыми. Они даже Левкина не узнали. Узнали только Политова и Ольгу из балета, которая танцевала под «Фаину». К счастью, этого им было достаточно. Мы подписали для их детей плакаты. И они взялись нас сопровождать, чтобы с нами ничего не случилось.

   До наступления темноты добраться к месту назначения нам не удалось. По настоянию военных, мы съехали с дороги и остановились у реки на ночлег. «В автобусе лучше не находиться, - предупредили нас. – С 2 до 4 ночи с того берега возможны обстрелы». Наша костюмерша Клава всегда возила с собой чемодан с кухонной утварью и провиантом и решила на костре приготовить нам пожрать. Но не успела она вскипятить в котле воду и забросить в нее ингредиенты для супа, как начался обстрел. «Прижмитесь к земле или спрячьтесь за деревья! – скомандовали наши сопровождающие. – И срочно потушите костер!». Мы с Политовым оказались ближе всех к костру и кое-как опрокинули в него котел с супом. Через 10-15 минут стрельба прекратилась. Военные накормили нас своим пайком – консервированными сосисками и хлебом из жестяных банок. И остаток ночи мы проговорили с ними о сложившейся ситуации. Мне даже дали посмотреть в прицел ночного видения на тех, кто по нам стрелял на том берегу. А утром нам открылась ужасная картина. В стоявших рядом домах были выбиты все окна и двери. В стенах зияли огромные дыры. И дорога, по которой мы приехали, была вся разбомблена. Возвращаться после выступления нам пришлось уже другой дорогой. И хотя все закончилось благополучно, Фроликову потом основательно досталось от Алибасова за эту поездку.

   Со временем Алибасов проникся ко мне доверием и привлек меня к административной работе. В частности, я отвечала за тюки с рекламной продукцией, которую продавали на наших концертах. Однажды мы улетали в Уфу. А рекламу напечатать не успели. И меня оставили в Москве, чтобы ее забрать. Из-за задержки рейса до Уфы я добралась глубокой ночью. В аэропорту меня никто не встретил. И связаться с группой я не могла. Мобильных телефонов у нас тогда не было. Я была просто в отчаянии. Сидела на этих тюках с рекламой и ревела крокодильими слезами. Уже думала возвращаться обратно в Москву. К счастью, мне на помощь пришла администратор аэропорта. Она выяснила, в какой гостинице остановилась «На-На». Позвонила туда и попросила, чтобы за мной прислали машину. Оказалось, что ребята днем отработали концерт в какой-то деревне и по возвращении в гостиницу так увлеклись выпивасиками, что про меня попросту забыли.

   Самым большим любителем выпить в «На-На» был Юрин. Но, сколько бы Валера ни пил, он всегда оставался в адеквате. Даже по его лицу не всегда было понятно, что он выпивши. Эта его способность в некоторых ситуациях нас выручала. Один раз на гастролях нас поселили то ли в детском саду, то ли еще в каком-то заведении для детей. Кровати там оказались очень короткие. Я-то на такой кровати помещалась. А другим пришлось снять матрасы и лечь на полу. Не успели мы уснуть, как в заведение начали ломиться местные бандиты. «Мы к группе «На-На», - заявили они сторожу. – Хотим с ними пообщаться и выпить». Развлекать нежданных гостей никто не хотел. И тогда Юрин принял удар на себя. «Остальные ребята уже спят, - сказал он бандитам. – А я с вами посижу». Они притащили кучу коробок со жрачкой и бухлом. И Валера до утра с ними бухал. А когда нам нужно было уезжать, эти братки приехали снова, подарили Юрину шапку с хвостом из дорогого меха и сопровождали нас с мигалками до трапа самолета.

   Немало проблем возникало у нас с гардеробом участников группы. Нам приходилось возить с собой 13 больших чемоданов только с одеждой и обувью. На каждом концерте солисты несколько раз меняли костюмы. И, чтобы не бегать за ними в гримерки, их заранее раскладывали на стульчиках за сценой. Однажды в Сочи какая-то безумная фанатка спионерила шорты-велосипедки, приготовленные для Политова. Все переоделись и были готовы выходить на сцену. Конферансье уже собирался объявить: «Встречайте группу «На-На»!». А Политов стоял в трусах и не знал, что ему делать. Хорошо, что я оказалась рядом и позвала костюмершу Клаву, которая принесла ему из гримерки запасные шорты взамен украденных. Такие кражи различных предметов гардероба осуществлялись фанатками регулярно. А сколько костюмов они на ребятах порвали, пытаясь обнять звездное тело! Помню, одна около гостиницы накинулась на Политова и так вцепилась ему в руку, что Жеребкину удалось отодрать ее только вместе с рукавом.

   Лишь чудом нам удалось избежать утраты нескольких песцовых шуб, которые являлись предметом особой гордости Алибасова. Это произошло во время ночного переезда на автобусе из одного города в другой. Все уже мирно спали, как вдруг позади нас раздался сильный грохот. А после этого нам начали сигналить ехавшие за нами автомобили. Водитель остановил автобус, и с улицы через окно донеслись крики: «Вы там чемодан потеряли». Я послала техника посмотреть, что случилось. Оказалось, у нас на полном ходу открылся багажный отсек, и один из чемоданов вылетел на дорогу. Причем, чуть не угодил прямо в лобовое стекло какой-то легковушке. По иронии судьбы, это был как раз чемодан с теми самыми песцовыми шубами. «Представляешь, что было бы, если бы мы его не нашли? – с ужасом сказал мне техник. - Бари из нас самих бы шубы сделал».

   С багажом еще был забавный случай. В каком-то городе из-за поломки транспорта нас привезли на вокзал в последний момент. Времени на погрузку оставалось очень мало – буквально полторы-две минуты. Мы кое-как закидали наш багаж в вагон. А когда поезд тронулся, я посмотрела в окно и увидела оставшуюся на перроне коробку из-под какой-то техники. «Это не наша?» - спросила я администратора Еву. «Наша!» - обомлела она. У нее началась истерика. Пришлось дергать стоп-кран, чтобы вернуться за этой коробкой. «Боже мой, ты спасла мою жизнь, - сказала мне потом Ева. – Там лежали деньги от продажи рекламной продукции». После этого она эту коробку от себя не отпускала. Так боялась ее потерять, что буквально сидела на ней. Иногда в долгих поездках Бари разрешал Еве выдавать нам из этой коробки аванс или командировочные. Как-то я скопила несколько тысяч и в каком-то городе купила себе модную рыжую кожаную куртку-косуху. Посмотрев на меня, Юрин сказал: «Пойду нам с Анжелкой такие куплю!». И Ева тоже решила взять себе такую куртку. Денег на эти покупки у них не хватало. Как я поняла, недостающие суммы они позаимствовали в коробке с рекламными деньгами. Когда мы вернулись в Москву, обнаружилась недостача 10 тысяч рублей. И Ева не придумала ничего умнее, чем свалить все на меня, будто она выдала эти деньги мне.

   Все мои попытки объяснить Алибасову, что я тут не при чем, были безуспешны. Бари потребовал привезти купленную мной куртку к нему домой на улицу 8-го марта. «Вешай ее в шкаф! – приказал он. - Пока не вернешь долг, обратно ее не получишь». Также он забрал у меня японский кнопочный телефон с автоответчиком, купленный в той же поездке. «Видишь, с каким дерьмом продюсеру приходится работать! - Алибасов ткнул в стоявший на столе старый аппарат с диском. – Подключай вместо него свой! Сейчас мне будет звонить мой друг Стас Садальский. Я ему похвастаюсь, какой у меня теперь навороченный телефон». «Как же я буду отдавать вам такие большие деньги?» - забеспокоилась я. «Это не твоя забота, - сказал Бари. – Я знаю, как их с тебя получить. Твоя задача – работать. Я знаю, что ты умеешь это делать». Некоторое время он что-то вычитал у меня из зарплаты. А потом объявил, что мы в расчете, и вернул мне мои вещи. Правда, моей курткой успели попользоваться на съемках одного из клипов. Ее там надели на Политова и сломали молнию. Но я вставила новую и еще долго эту куртку носила.

   Михаил ФИЛИМОНОВ («ЭГ» № 17, 2021)