Семью Игоря Богомазова всеми средствами пытаются выжить с его жилплощади

Вот уже полтора года экс-участник группы «Отпетые мошенники» Игорь БОГОМАЗОВ ведет судебную тяжбу из-за жилплощади в Санкт-Петербурге, на которой он прописан вместе со своим маленьким сыном Георгием («ЭГ» № 23, 2020). Еще в конце нулевых его родная сестра Евгения, воспользовавшись тогдашним пьянством Игоря и психическим нездоровьем их матери Ольги Ивановны, приватизировала их питерскую квартиру на себя. А прошлой весной через суд потребовала выписать из нее брата и его ребенка под предлогом, что они в этой квартире якобы никогда не проживали. Борьба за квадратные метры развернулась настолько ожесточенная, что дело уже дошло до рукоприкладства.

   - Недавно мы вернулись в Питер после отпуска в Сочи, - рассказала «Экспресс газете» жена артиста Виктория Богомазова. - Игорь предупредил сестру, чтобы она освободила комнату для нас и ребенка. «Нет, я не буду вам ничего освобождать, - заявила ему Евгения. - Мы с мамой против, чтобы твоя жена проживала в этой квартире». На самом деле мама была рада нашему приезду. Прекрасно общалась с внуком. Но открыто на нашу сторону не вставала. Судя по всему, боялась, что мы снова куда-то уедем, и дочь не даст ей спокойно жить. А Евгения сразу начала провоцировать нас на скандал. С порога объявила нам, что ей надо срочно остеклить балкон в нашей комнате. Очевидно, хотела таким образом создать нам неудобства. Мы не стали с ней спорить и сказали: «Хорошо, давай стекли!». Только попросили забрать из комнаты сломанные телефоны, которые Игорь дарил ей в 90-е годы, и другой старый хлам. «На этих вещах уже сантиметр пыли, - объяснила я. – У ребенка будет аллергия». «Нет, я не буду ничего забирать», - уперлась Евгения. Стала говорить мне всякие гадости и довела меня до истерики. У меня поднялось давление 160. Мне вызывали «скорую». «Женя, пожалуйста, перенеси остекление балкона на другой день! – обратился к сестре Игорь. - Виктория плохо себя чувствует. Ей надо отлежаться». «Нет, я не буду ничего переносить, - принялась орать она. - Меня вообще не трогают ваши планы и здоровье твоей Виктории». «Убери хотя бы стекла! – взмолилась я. - Ребенок может их разбить и пораниться». После этого Евгения вылетела из своей комнаты и набросилась на меня с кулаками. Очень сильно ударила по лицу рукой с зажатым в ней курительным прибором Айкос. И так толкнула в грудь, что я упала и ударилась об железную полку для обуви. Пришлось вызывать полицию. Участковый, правда, оснований для возбуждения дела не увидел. «Вот если бы она вас ножом пырнула, тогда другое дело», - сказал он. Но я все равно написала на нее заявление. Евгения явно преследовала одну цель – выжить нас из квартиры и потом в суде сказать, что мы тут не живем. Ранее она уже предоставляла суду подписанный соседями акт, что они нас никогда не видели. Естественно, мы не сидим в квартире постоянно, как Евгения, которая торгует косметикой в каком-то бутике. Периодически уезжаем то на гастроли, то на съемки. Но там находятся наши вещи - детская кроватка, коляска, куча игрушек. Не заметить этого было невозможно. Похоже, соседи даже в квартиру не заходили. А самое интересное, что акт был датирован тем же числом, когда я подавала заявление в органы опеки по поводу курения Евгении при ребенке. «Выходит, вы пошли в опеку, а она в это время соседей собрала?» - смеялась судья. Еще на прошлом заседании она была готова вынести решение. Но адвокаты Евгении, видимо, опасаясь, что решение будет не в их пользу, внезапно изменили исковые требования и ходатайствовали о привлечении прокуратуры для нашего выселения из квартиры. Из-за этого заседание в очередной раз перенесли. Нас это, впрочем, не особо расстроило. Так как речь идет о малолетнем ребенке, мы со своей стороны привлекли органы опеки, чтобы они составили акт обследования жилищных условий и, наконец, официально подтвердили факт нашего проживания в этой квартире.

   Михаил ФИЛИМОНОВ («ЭГ» № 31, 2021)