По мнению целительницы, нынешние попытки обвинить ее в создании подпольного казино – дело рук затаившей обиду Примадонны

22 июля исполнилось 65 лет легендарной целительнице Евгении Давиташвили, более известной широкой публике под именем Джуна. Однако вместо поздравлений юбилярше СМИ распространили шокирующую информацию о подпольном казино, которое полиция якобы обнаружила у нее дома. Мы решили прояснить ситуацию, что называется, из первых рук и наведались к Джуне в ее офис на Арбате. Оказалось, в полицию поступил сигнал от соседей, что в ее квартиру, расположенную в одном доме с офисом, ходят подозрительные люди. В ходе проверки стражи порядка задержали нескольких граждан, выносивших оттуда столы для игры в покер. Но сама целительница не имела к этому никакого отношения, так как после смерти в 2001 году сына Вахтанга она в этой квартире не проживала и в последнее время сдавала ее совершенно посторонним людям.

   - Уж не Пугачева ли, которая тоже живет в районе Арбата, по-соседски на вас настучала? – предположили мы. – Как известно, у нее с вами давняя вражда.

   - Вполне возможно, что это дело ее рук, - согласилась Джуна. – Не секрет, что Алла - большая любительница казино. И если мои квартиранты и впрямь устраивали азартные игры, не исключено, что она даже у них бывала. Когда-то я любила ее песни и относилась к ней с уважением. Но потом произошел инцидент, после которого Алла перестала для меня существовать. Это было в 1986 или 1987 году. Я тогда собиралась с сыном Вахо в Сидней на конгресс международной ассоциации традиционной и альтернативной медицины. Меня там должен был награждать лорд Стенли Кук. И вдруг Алла пригласила меня в гости. Ехать к ней у меня не было времени. Но Вахо сказал: «Мама! Ну, съезди, раз она просит. Может, ей плохо, и она хочет, чтобы ты ее полечила». И я отправилась к ней на улицу Горького. У нее в гостях сидели все композиторы, Кальянов, Буйнов, Пресняков. Алла была уже изрядно выпившая. Встретила меня поначалу очень радушно. Посадила во главе стола. «Это твое место, Алла», - возразила я. Но она настояла, чтобы я сидела там. А сама села с другого края. По ее требованию, разлили водку. Мне поставили большую рюмку, наполненную до краев. А я никогда в жизни не пила не только водки, но даже вина или пива. Единственное – когда в начале 80-х годов со мной проводили эксперименты в институте электроники и радиотехники и подвергали меня облучению, мне дали бутылку виски и заставляли выпивать на ночь по 25 граммов, чтобы я лучше спала. «Я очень извиняюсь, но я вообще не пью», - сказала я Алле. Тогда она подошла ко мне, схватила меня за волосы и, потянув их вверх, потребовала: «А ну-ка пей!». В общем, унизила меня перед всеми. А мой отец всегда говорил мне: «Дочь моя! Будь воином своей жизни! Умей защитить саму себя!». В результате его воспитания я выросла достаточно жестким человеком. И терпеть такое унижение от Аллы не стала. Я ударила ее локтем под дых, схватила со стола хрустальную вазу и шарахнула ей об голову. А потом вцепилась в бусы, висевшие у нее на шее. Ее дочь Кристина попыталась защитить маму и бросилась на меня с ножом. Я ее так хлобыстнула, что она улетела за перегородку. Все вскочили из-за стола и стали оттаскивать меня от Аллы. Но меня невозможно было от нее оторвать. У меня уже ум за разум заехал. Я разорвала ей глаз. Разорвала губу. Именно после этого Алла сделала первую пластическую операцию. Как я выбралась из ее квартиры – не помню. В себя я пришла только в лифте. Увидела, что мое платье в крови. Я не сразу поняла, что это кровь Аллы. В первый момент я подумала, что меня зарезали. «Сейчас вернусь и убью ее», - подумала я. Но приехала «скорая» и увезла Аллу с Кристиной. В руке у меня остались обрывки Аллиных бус. Я была в таком шоке, что потом долго не могла разжать эту руку. Мне стыдно сейчас обо всем этом вспоминать. Но Алла была сама виновата. Не надо было хватать меня за волосы и по-хамски обращаться со мной, как будто я была какая-то путана, гуляла с кем-то и вела безобразную жизнь.

   - Почему же Алла Борисовна так себя повела?

   - Думаю, она мне не простила, что я со своей песней заняла 1-е место на конкурсе, а она ничего не получила. Я ведь в то время тоже пела на эстраде. Сподвиг меня на это мой закадычный друг Игорь Тальков. Мы с ним были как брат и сестра. Я ему помогала. Давала деньги на машину, на новую гитару. Протащила его песню «Россия» на телевидение. Ее долго не хотели выпускать. А у меня были очень хорошие отношения с Председателем Гостелерадио СССР Сергеем Лапиным и его заместителем Генрихом Юшкявичюсом. Они у меня лечились. И я попросила Генриха Зигмундовича показать Талькова с этой песней. Как-то ко мне приехали Игорь со своей женой Таней, Андрей Державин, Андрей Разин и другие ребята-музыканты. Начали по очереди петь. А я в школе была запевалой. И тоже решила исполнить одну песню. «Ну, всё, - сказал Игорь. – Теперь будем петь с тобой вместе». У меня было меццо-сопрано. Я еще не всем голосом пела, потому что стеснялась. Боялась, что меня посчитают выскочкой. Но публика поднималась и бурно аплодировала. «Джуна, у нас привет от Бога!» - говорила мне Бэла Ахмадуллина. После этого Алла меня и возненавидела. Видимо, посчитала меня конкуренткой. И решила показать мне, кто у нас на эстраде главный. С тех пор я с ней больше не общалась. Один раз мы пересеклись на дне рождения Юрия Лужкова. Я шла ей навстречу. Но, увидев меня, она сразу свернула в сторону. В другой раз мы выступали в одном концерте в «Олимпийском». Я спускалась со сцены. А ей нужно было подняться. Так она обошла сцену с другой стороны – только чтобы не встречаться со мной.

   - Кроме Пугачевой, с вами еще кто-нибудь враждовал?

   - Наоборот, со мной все дружили – и музыканты, и актеры, и политики. А многие мужчины были готовы вступить со мной в брак. Однажды я подралась со своим братом. И сказала ему: «Раз вы так издеваетесь надо мной, возьму и выйду замуж! Мой муж вас всех погонит». «За кого это ты собралась замуж? – возмутился брат. - Да я его убью!». В этот момент открылась дверь, и вошел композитор Игорь Матвиенко. Он тогда записывал песню «Лань» на мои стихи и немножко за мной ухаживал. «Хочешь на мне жениться?» - спросила я его. «Да», - ответил Игорь. «Тогда пошли в ЗАГС!» - скомандовала я. У меня лечилась одна женщина из ЗАГСа. Она в тот же день нас зарегистрировала. Это было за три дня до нового года. И на новый год мы устроили свадьбу. Когда уже собрались гости, я посмотрела на своего новоиспеченного мужа и вдруг с ужасом подумала: «Что же я сделала? Он же вылитый Мефистофель. Страшный, как атомная война. Зачем я вышла за него замуж?». Вахо меня обнял и сказал: «Мама, ты только моя». «Тихо! – успокоила я его. - Мы сейчас убежим». Чтобы не обидеть гостей, я подождала до часу ночи. А потом встала и объявила: «Мы с Игорем сейчас едем в свадебное путешествие. А вы гуляйте и веселитесь! Справляйте новый год!». «Что ты придумала? – забеспокоился Матвиенко. – Почему я об этом ничего не знаю?». «Я хотела сделать тебе подарок, - объяснила я. – Поэтому заранее ничего не говорила». Мы вышли из ресторана на улицу. Был сильный ветер. Я сорвала с Игоря шапку и кинула ее в снег. И пока он побежал за ней, мы с Вахо сели в машину и уехали. На этом мой брак с Игорем закончился. Правда, в течение двух недель он еще приходил ко мне. А потом мы официально развелись. Конечно, никакой любви к нему у меня не было. После расставания с отцом Вахо я вообще ни в кого не влюблялась. Всю любовь я отдавала своему сыну. Мы с ним были единое целое. Вахо страшно меня ко всем ревновал. Даже когда ему было 13-14 лет, он мог при гостях сесть ко мне на колени, чтобы показать, что я принадлежу только ему. Помню, одно время у нас дневал и ночевал детдомовский мальчик Сережа, который пел в ансамбле у Разина. Они с Вахо даже вместе спали. И однажды этот Сережа назвал меня мамой. «Ты что?! Это моя мама! – закричал Вахо. - Не смей называть ее так! Называй ее тетя Джуна или тетя Женя!». К несчастью, мой мальчик очень рано ушел из жизни. Во всем был виноват мой брат. Я же спасла Вахо, когда он попал в автомобильную катастрофу. А брат напился и стал посылать его за коньяком. Неудачно толкнул его. И Вахо ударился виском об угол дивана. Когда мне позвонили и сообщили об этом, я ушла как будто в летаргический сон. Шесть часов сидела с телефонной трубкой в руках. После этого я прервала все отношения с братом. Я никогда ему не прощу потерю сына. Фактически это он меня похоронил. Мне кажется, я только по инерции еще блуждаю по земле, а на самом деле я уже давно умерла.

   Александр БОЙКОВ, Михаил ФИЛИМОНОВ («ЭГ» № 31, 2014)