Первый исполнитель знаменитой «Беловежской пущи» ушел из жизни совсем молодым

Весьма необычная заявка поступила на белорусский национальный отборочный тур международного конкурса «Евровидение-2018» от певца Андрея Еронина, выступающего в коллективе у бывшего солиста ВИА «Песняры» Леонида Борткевича. Оказалось, что песня «Всё смешалось», с которой Еронин собрался бороться за право представлять Беларусь, была написана почти полвека назад «песняром» Валерием Мулявиным, вскоре после этого погибшим при загадочных обстоятельствах («ЭГ» № 46, 2017).

   - Мы десять лет работали с архивами «Песняров», - рассказал Леонид Борткевич. - Хотели выпустить антологию на виниле – 260 песен, три большие композиции и две рок-оперы. Но денег на этот проект найти не смогли. Зато нашли много неизвестного музыкального материала, который никогда не записывался и не издавался. Одной из таких находок стала песня «Всё смешалось». В 1970 году руководитель «Песняров» Володя Мулявин нам сказал: «Давайте все присоединяйтесь к творчеству!». И его старший брат Валерка, который играл у нас на гитаре и трубе, написал эту песню. Володе она понравилась. Он уже начал делать аранжировку. Но так и не закончил. А потом Валерку убили. Это случилось в Ялте летом 1973 года. Помню, утром к нам с Толей Кашепаровым в гостиничный номер постучалась милиция. Мы были с девчонками и перепугались, что нас накрыли. Но милиционеры пришли совсем по другому поводу. «Там вашего Мулявина убитого нашли, - сказали они. – Идите на опознание!». Мы сначала подумали, что речь идет о Володе. А когда пришли на место происшествия, увидели Валерку. Он лежал с пробитой головой в луже крови под парапетом, отделявшим набережную от пляжа.

   Что произошло с Валеркой – так и осталось до конца неизвестным. Накануне мы все вместе отмечали день рождения нашего звукорежиссера Николая Пучинского. Потом Валерке предложили переселиться в другую гостиницу, где ему нашли более комфортный номер «люкс». Он взял свой чемоданчик и пошел туда. Время было позднее – около двенадцати часов. Водитель поливалки, работавший в ту ночь на набережной, рассказал милиции, что видел у парапета Валерку с чемоданчиком и рядом толпу каких-то пацанов, а когда ехал в обратную сторону, обратил внимание, что чемоданчик стоит, а Валерки нет, вышел посмотреть и обнаружил его уже мертвым. Потом мы вспомнили, что в Ростове к нам подходили криминального вида молодые ребята и предупреждали: «Скоро вы в вашем коллективе кого-то не досчитаетесь». Вроде бы жизнь кого-то из нас проиграли в карты уголовники. Но мы не придали этому предупреждению серьезного значения. После всего этого нам пришлось отработать еще один концерт в Ялте. На этом настояла министр культуры Екатерина Фурцева. «Пошли слухи, что вы напились и по пьянке кого-то убили, - сказала она. – Надо показать, что у вас все в порядке». Помню, я вышел с трубой на песне «Хатынь». Валерка должен был выходить с другой стороны сцены. И вдруг я понял, что он уже никогда не выйдет, что его больше нет. Мне стоило больших трудов продержаться до конца концерта и не расплакаться. А Володя Мулявин тогда от потрясения потерял голос и в течении нескольких дней не мог произнести ни слова.

   Почему Валеркину песню не доделали после его гибели – теперь уже не установить. У нас всегда было очень много материала. И далеко не все хорошие песни мы исполняли. Помню, композитор Олег Иванов принес нам песню «Олеся». А у нас в репертуаре уже была песня с таким названием. «Нам вторая не нужна», - сказал Мулявин. И отдал ее «Сябрам». Им же он отдал «А я лягу-прилягу» Эдуарда Ханка. А его «Малиновки заслыша голосок» - «Верасам». Все эти песни у наших коллег стали шлягерами. Но Мулявин считал, что «Песнярам» не пристало исполнять такой легковесный репертуар. А с песней «Березовый сок» у нас и вовсе произошел курьез. Композитор Вениамин Баснер и поэт Михаил Матусовский сочинили ее для знаменитого фильма про разведчиков «Щит и меч». Ее должен был исполнять Марк Бернес. Но он ушел из жизни и не успел записать эту песню. А потом Баснеру сказали, что в «Песнярах» есть хороший мальчик Борткевич, который мог бы ее спеть под Бернеса. Он предложил мне записать «Березовый сок» для фильма «Мировой парень» про победу наших ребят на международных автогонках. Володя Мулявин буквально за двадцать минут набросал аранжировку. И я эту песню спел. Через год «Мировой парень» вышел на экраны. Нас на концертах начали просить: «Спойте «Березовый сок»!». А мы совершенно забыли про нашу запись для этого фильма. «Какой «Березовый сок»? – недоумевали мы. – Не знаем такой песни». В конце концов, нам объяснили: «Борткевич поет ее в фильме про гонщиков». Мы пошли в кинотеатр, записали песню на магнитофончик, отрепетировали и стали исполнять в концертах.

   Обычно Мулявин перед тем, как включить ту или иную песню в репертуар, проверял ее на публике. Если она не вызывала должных аплодисментов, Володя ее сразу выбрасывал и брался за другую. Но публика не всегда аплодировала тем песням, которые были по душе ему самому. Ярким примером может служить «Вологда», спетая Толей Кашепаровым. Мы подготовили эту песню в числе других для юбилейного концерта Михаила Матусовского в Колонном зале Дома Союзов. Никакой ставки на нее не делалось. Она уже исполнялась до нас и успеха не имела. И вдруг на этом концерте «Вологда» вызвала бурные овации. На следующий день у нас был концерт в Минске. Мы спешили на поезд. Но нас никак не отпускали со сцены. Не успели мы уйти в гримерку и начать переодеваться, как к нам прибежала ведущая концерта Светлана Моргунова. «Ребята, вам еще хлопают, - сказала она. – Требуют на бис». Мы были вынуждены уже частично переодетыми выйти снова и спеть «Вологду» второй раз. Концерт транслировался по телевидению. И песня сразу пошла в народ. Мулявин ее страшно не любил. Он вообще не любил шлягеры и больше тяготел к рок-операм и другим крупным формам. Но у многих «Песняры» стали ассоциироваться именно с «Вологдой». Вот такое было попадание! А иногда реакция публики оказывалась совсем неожиданной. Песня Александры Пахмутовой «Молодость моя, Белоруссия» даже чуть не вызвала политический скандал. В первоначальном варианте там были такие слова: «Самой первой тебе приходилось встречаться с врагами». После того, как я ее спел, начали возмущаться украинцы и представители других республик, где немцы переходили границу. «Мы тоже были первые!» - доказывали они. Пришлось Николаю Добронравову поменять эти слова на более нейтральные.

   Современные композиторы и поэты продают материал кому попало – лишь бы деньги получить. А такие мэтры, как Пахмутова и Добронравов, всегда выбирали для каждой песни лучшего исполнителя и осуществляли авторский контроль за аранжировкой, записью фонограммы и т.д. Поэтому у них получались настоящие шедевры. Та же «Беловежская пуща» изначально была написана Пахмутовой для детского хора. А потом она отдала ее Мулявину, чтобы попробовать, как эта песня будет звучать в исполнении «Песняров». У нас «Беловежскую пущу» великолепно исполнил молодой солист Юра Денисов. Но возникла неожиданная проблема. У «Песняров» тогда было много поездок в капиталистические страны - в ФРГ, во Францию, в США. А отец Юры Денисова был военным представителем в киевском опытно-конструкторском бюро Олега Антонова. После очередной катастрофы военно-транспортного самолета АН-22 «Антей» он оказался под следствием. И из-за этого Юре закрыли выезд за границу. Ничего не оставалось, как искать для «Беловежской пущи» другого исполнителя. Им стал Валерий Дайнеко. Он давно просился в «Песняры». Но его не брали из-за сипатого голоса. «Если сможешь спеть «Беловежскую пущу», тогда я тебя возьму», - поставил ему условие Мулявин. И Дайнеко каким-то образом ее спел. А оставшийся не у дел Денисов вскоре ушел из «Песняров». Этот талантливый парень, обладавший прекрасным голосом и делавший аранжировки не хуже Мулявина, от невостребованности начал выпивать и умер в возрасте сорока лет.

   Знаменитую «На трибунах становится тише», под которую на закрытии Олимпиады 1980 года над Москвой взлетал Олимпийский Мишка, Пахмутова тоже дала на пробу нескольким исполнителям. Одним из них был я. Юра Денисов сделал мне аранжировку и немного подпел. На мой взгляд, получилось шикарно. Но Пахмутовой больше понравилось исполнение Льва Лещенко. Мне, конечно, было очень обидно, что полет Мишки происходил не под мое пение. Тем не менее, в церемонии закрытия Олимпиады мне все-таки поучаствовать довелось. Я тогда поступил на режиссерский факультет ГИТИСа. У нас преподавал Иосиф Туманов, который был главным режиссером этой церемонии. И все студенты помогали ему осуществлять эту постановку. Особенно много хлопот было с Олимпийским Мишкой. В ЦК партии боялись, что он не полетит, и уже хотели отказаться от этой задумки Туманова. Запустить Мишку удалось лишь в самый последний момент, на генеральной репетиции, проходившей накануне закрытия. Потом все бегали по окрестностям Лужников, искали его. В то время не было такой аппаратуры, как сейчас. И отследить, куда он улетел, было невозможно. А если бы Мишка пропал или был испорчен, церемония закрытия оказалась бы под угрозой срыва. Второго такого сделать бы уже не успели. К поискам подключили милицию и армию. Мы тоже принимали в них посильное участие. К счастью, Мишка нашелся целым и невредимым.

   Михаил ФИЛИМОНОВ («ЭГ» № 52, 2017)