В Нью-Йорке писатель тщетно пытался образумить поругавшегося с Солженицыным тестя Днепрова

Мало кто знает, что знаменитый писатель Сергей ДОВЛАТОВ (при рождении МЕЧИК) оставил след не только в истории литературы, но и в истории музыкальной эстрады. Об отношениях Сергея Донатовича с эстрадным цехом «Экспресс газете» рассказал эксперт по культуре русского зарубежья Максим КРАВЧИНСКИЙ, выпустивший в издательстве «ЗЕБРА-Е» книгу «В погоне за Довлатовым» о своей коллекции автографов писателя.

   - К эстраде Довлатов относился, можно сказать, с долей пренебрежения, считал ее делом не очень серьезным. Для него как человека, обладавшего уникальным чувством юмора, склонного к самоиронии и не терпевшего ложный пафос, эстрадные песни нередко служили поводом для шуток. Иногда это находило отголосок и в его автографах. Скажем, на титульном лице книги «Марш одиноких», подписанной библиофилу Дмитрию Тарасенкову, писатель оставил целую серию «музыкальных» посвящений. Наверху, обыграв романс «Старые письма» из репертуара Клавдии Шульженко, он написал: «Романс старой куртизанки»: «В запыленной связке старых писек». Следующий «шлягер» именовался «Диссидентский романс»: «В оппозицию девушка провожала бойца». И, наконец, завершалось посвящение «Романсом алкоголика»: «Цирроз-воевода дозором обходит владенья свои». При этом еще до эмиграции из СССР Сергей Донатович сам не без успеха пробовал свои силы в качестве поэта-песенника. Как рассказывал композитор Яков Дубравин, в 1967 году он решил принять участие в конкурсе на лучшую песню в честь 50-летия октябрьской революции и искал кого-то, кто мог бы на готовую мелодию написать слова. Обратился за помощью к своему бывшему ученику Валерию Грубину, у которого до поступления в консерваторию преподавал пение в школе. И Грубин привел к Дубравину Довлатова, своего ближайшего друга со времен учебы на филологическом факультете Ленинградского университета. Отрекомендовал его как блестящего поэта. Они хорошо посидели, выпили, и Довлатов в один присест сочинил текст песни «Свидание с Ленинградом». Правда, когда пришла пора подавать песню на конкурс, он категорически отказался подписывать ее своим именем и взял себе псевдоним Валерий Сергеев. Возможно, это было связано с тем, что Грубин тоже участвовал в сочинении стихов и подсказал ему какую-то рифму. Песня получила на конкурсе приз. Стала звучать на радио и в концертах. Первым ее исполнил певец Анатолий Королев. Вслед за ним ее взяли в свой репертуар Муслим Магомаев и Эдита Пьеха. Над композитором Дубравиным Довлатов впоследствии подшучивал в книге «Соло на ундервуде»:

   «Яша Фрухтман взял себе красивый псевдоним - Дубравин. Очень им гордился. Однако шутники на радио его фамилию в платежных документах указывали: «Дуб-раввин».

   А их совместное произведение «Свидание с Ленинградом» писатель в ироническом ключе цитировал в повести «Заповедник»:

   «Воцарилась тягостная пауза. Затем кто-то опустил пятак в щель агрегата «Меломан». Раздались надрывные вопли Анатолия Королева:

   ...Мне город протянул ладони площадей,

   желтеет над бульварами листва...

   Как много я хотел сказать тебе,

   но кто подскажет лучшие слова?!..».

   Между тем, эти «надрывные вопли» в то время приносили Сергею Донатовичу стабильный доход. По воспоминаниям работавшей с ним в газете завода ЛОМО «Знамя прогресса» Ирины Чуди, в моменты безденежья он обращался в контору по авторским правам и всегда мог получить за исполнение его песни рублей пять на выпивку и закуску.

   Русский шрифт для «Синего неба России»

   - В эмиграции у Довлатова завязались приятельские отношения с легендарными шансонье Борисом Сичкиным и Михаилом Гулько. Про Бориса Михайловича он сам упоминал в том же «Соло на ундервуде»:

   «Сичкин жил в русской гостинице «Пайн» около Монтиселло. Как-то мы встретились на берегу озера. Я сказал:

   - Мы с женой хотели бы к вам заехать… Только как мы вас найдем?

   - Что значит - как вы меня найдете? В чем проблема?

   - Да ведь отель, - говорю, - большой.

   Сичкин еще больше поразился:

   - Это как прийти в Мавзолей и спросить: «Где здесь находится Владимир Ильич Ленин?».

   А про знакомство писателя с Гулько я узнал, когда в 2009 году в качестве литературного редактора готовил к публикации в издательстве «Деком» книгу воспоминаний дяди Миши «Судьба эмигранта». В ходе этой работы я приехал к нему домой, чтобы отобрать для книги фотографии из его архива. Среди многих сотен кадров мне неожиданно попался полароидный снимок, где Гулько был запечатлен за столом в компании с Довлатовым.  На обороте рукой Сергея Донатовича было написано: «Нашему другу Мише, с которым всегда легко, весело и спокойно».

   - Дядя Миша, вы знали Довлатова? - удивился я.

   - Конечно, милый мой, как не знать, - ответил он. - Сергей оказался в эмиграции раньше меня и был широко известен по своим произведениям. В Нью-Йорке организовывались литературные вечера, где он читал свои рассказы. На некоторых из них я бывал. Когда в 1982 году я записал свою первую пластинку «Синее небо России», то столкнулся с проблемой - где найти русский шрифт, чтобы напечатать на обложке названия песен. В американских типографиях, понятное дело, кириллицу не использовали. И мне тогда подсказали обратиться к жене Сергея Елене, которая была знакома с типографским делом и имела специальную машину с русскими буквами. Потом Сергей не раз приходил в рестораны, где я выступал. Ему нравились мои песни. Мы общались, выпивали, иногда прогуливались компанией по Бруклину. В одну из таких встреч в ресторане «Приморский» нас и сфотографировали.

   С разрешения Гулько я отсканировал этот уникальный снимок и наряду с другими иллюстрациями включил его в книгу. А когда через несколько лет я всерьез увлекся коллекционированием автографов Довлатова и в очередной приезд к дяде Мише спросил, не уступит ли он мне данный артефакт, то услышал донельзя расстроивший меня ответ:

   - Дочка прибиралась у меня в квартире и случайно выбросила пакет с фотографиями. Так вот неосторожно вышло.

   Видимо, у меня на лице, как на негативе, проявилась такая буря эмоций, что Гулько решил меня как-то подбодрить.

   - Но ты не грусти, сынок! - сказал он. - У меня, кажется, где-то есть книга с автографом Сергея. Возьми стул и залезь вон на ту полку!

   Через минуту я держал в руках аккуратный томик карманного формата - «Демарш энтузиастов». Раскрыв обложку, прочитал: «Дорогому Мише с уважением и всяческими комплексами». Смысл этого странного посвящения мне не смог разъяснить даже сам адресат автографа. Сегодня эта книга, изданная в парижском издательстве «Синтаксис» Марии Розановой и Андрея Синявского, хранится в моем собрании. Наверняка, книги с автографами Сергея Донатовича имелись и у Бориса Сичкина. Но он ушел из жизни еще двадцать лет назад. А его сын Емельян с некоторых пор перестал выходить на связь. Последнее упоминание о нем в Интернете было в 2011 году в связи с его шумным и грязным разводом. Кто-то даже сказал мне, что Емельяна якобы тоже уже нет в живых.

   Бесполезные пожелания благопристойности

   - Еще об одном знакомстве Довлатова в эстрадных кругах мне стало известно, когда в 2017 году мне позвонил из Нью-Йорка букинист Алик Рабинович и сообщил, что у него появилось на продажу четыре книги с автографами писателя. Оказалось, что все они ранее принадлежали поэту-песеннику и по совместительству оборотистому импресарио Павлу Леонидову. На рубеже 1960-70-х в Советском Союзе его знала вся артистическая богема - от Иосифа Кобзона до Владимира Высоцкого. Последнему он, кстати, приходился двоюродным дядей. У Леонидова была дочь Ольга, которая, как и папа, писала стихи. В начале 1970-х она стала женой молодого и перспективного композитора Анатолия Гросса, более известного под псевдонимом Днепров. Семейная «фирма» неустанно снабжала шлягерами всех самых популярных артистов советской эстрады. А папа к тому же еще и устраивал многим звездам гастроли. Но на пике успеха абсолютно неожиданно для всех Павел Леонидович принял решение эмигрировать. Спешно распродал все имущество, включая потрясающую библиотеку антикварных книг. И в 1975 году вместе с женой Галиной покинул СССР. Кто-то из московских острословов тут же сочинил эпиграмму: «Берегитесь все аиды - к вам едет Паша Леонидов». По свидетельству ранее уехавшей в Германию певицы Ларисы Мондрус, ее муж Эгил Шварц предлагал Павлу Леонидовичу поселиться в Мюнхене и устроиться на радио «Свобода». Леонидов отказался и заявил, что поедет только в Америку, потому что там большие перспективы. В Нью-Йорке он попытался со свойственной ему энергией взяться за дело. Выпустил пластинку со своими песнями и интереснейшие мемуары «Владимир Высоцкий и другие» с рисунками Михаила Шемякина. Но найти свое место в «цитадели империализма» так и не сумел.

   - То, что я могу писать стихи, здесь абсолютно никому не нужно, - жаловался позднее той же Мондрус Павел Леонидович. - Если ты певец, дорога одна - в кабак. Если ты конферансье или поэт, то на такси.

   Работать таксистом Леонидов считал ниже своего достоинства. Предпочитал сидеть на социальном пособии. Его жене удалось найти место экономки в богатой семье. Тем они и кормились. Характер у Леонидова был, мягко говоря, непростой. Старожилы Брайтон-Бич вспоминали, что за свое недолгое пребывание в эмиграции он успел переругаться с кем только мог - от хозяина звукозаписывающей компании «Кисмет» Рувима Рублева до Нобелевского лауреата Александра Солженицына. Каждый, по его мнению, что-то где-то сделал не то и не так. Вот как сам Павел Леонидович комментировал это в одном из писем журналисту из Торонто Михаилу Светлице, архив которого я приобрел у его вдовы:

   «Миша... вот ты меня осуждаешь за злость. И ты прав, я сам себя за нее осуждаю, но ничего не могу с собой поделать. Да и не хочу, ибо наши литераторы из СССР - свиньи и суки: они привыкли там быть стукачами и жрать друг друга, и здесь делают то же».

   Страдая от одиночества, Леонидов обманом убедил эмигрировать в США дочь и зятя. Обещал им, что они получат многотысячные контракты с американскими студиями звукозаписи и добьются мирового признания. Так в 1979 году Анатолий Днепров со своей семьей оказался на Брайтоне, где выступал в ресторанах и выпустил два альбома. Но в 1987 году он стал первым репатриантом третьей волны - вернулся обратно в СССР. Павел Леонидович тоже хлопотал о возвращении на родину. По требованию посольства, даже написал и опубликовал покаянное письмо. Ему долго не давали разрешение. А в 1984 году он умер от сердечной болезни. Принадлежавшие ему книги продал Алику Рабиновичу его сын Василий, родившийся уже в Америке. Судя по содержанию автографов, Довлатов достаточно хорошо знал Павла Леонидовича. Особенно красноречивую фразу он начертал на титуле повести «Зона»: «Павлу Леонидову - Франкенштейну и Дон-Кихоту одновременно, с бесполезными пожеланиями сдержанности и благопристойности». «Марш одиноких» сопровождался ироническим стихотворным посвящением:

   «Среди прочих индивидов

   В нашей западной глуши

   Выделялся Леонидов

   Красотой своей души».

   На «Компромиссе» надпись была простой: «Павлу Леонидову - дружески».  И, наконец, последняя книга «Соло на ундервуде» была украшена самым коротким из встречавшихся мне автографов Сергея Донатовича, состоявшим из единственного слова: «Сувенир!».

   Михаил ФИЛИМОНОВ («ЭГ» № 47, 2023)

   Газетная версия https://www.eg.ru/showbusiness/3785292