Продюсеру приходилось на ночь запирать Наталью Грозовскую под замок, чтобы ее не отымели возбужденные поклонники

15 сентября исполнилось 60 лет легендарному продюсеру Андрею РАЗИНУ, сделавшему суперпопулярной детдомовскую группу из Оренбурга «Ласковый май» и приложившему руку к продвижению группы «Мираж», Бориса МОИСЕЕВА и других артистов. О работе с ним «Экспресс газета» попросила рассказать единственную даму среди «ласковомайцев» - певицу Наталью ГРОЗОВСКУЮ, которая на днях прилетала в Москву из Лас-Вегаса на открытие памятника умершему в прошлом году экс-солисту группы Юрию ШАТУНОВУ.

   - До «Ласкового мая» у меня уже был опыт профессиональной работы на сцене, - издалека начала свой рассказ Грозовская. - В своем родном Воронеже я выступала с будущими музыкантами «Сектора Газа» - группой «Фаэтон». Я еще училась в музыкальном училище. Пришла к ним на репетиционную базу во дворце культуры 50-летия Октября. «Ребята, а чего вы бесплатно играете? - спросила я их. - Давайте сделаем программу и поедем на гастроли!». Отловила в филармонии самого молодого администратора и убедила организовать нам с «Фаэтоном» гастрольный тур. Мы успешно проехали по Воронежской области. После этого я объявила ребятам, что хочу поехать в Москву, что мне нужны стадионы и большие концертные залы. Попрощалась с ними, вышла из дворца культуры и встретила создателя «Сектора Газа» Юру Клинских. «Я иду к ребятам, - сказал он. - У меня к ним есть дело». Как оказалось, Юра искал музыкантов для своей группы и предложил участникам «Фаэтона» работать с ним. Потом я притащила Юру в Москву и свела с одним из прокатчиков «Ласкового мая» Сергеем Савиным. А Савину, кстати, устроила личную жизнь и познакомила его с будущей женой и матерью его двоих детей Яной. Но это было уже через несколько лет после моего переезда из Воронежа. Поначалу я сама в Москве никого не знала. Приехала сюда, как говорится, с одним чемоданчиком. Услышала, что студия «Рекорд» Юрия Чернавского при министерстве культуры СССР набирает начинающих певцов. Прошла отбор. И Чернавский взял меня под свое крыло.

   Это был 1988 год. На «Рекорде» тогда записывалась большая часть нашего шоу-бизнеса. Все музыканты знали этот адрес: Открытое шоссе, дом 24. Сотрудничал со студией Чернавского и «Ласковый май». В один прекрасный день я приехала поговорить о гастролях к директору «Рекорда» - продюсеру группы «Круиз» Матвею Аничкину. Вышла от него и увидела, что навстречу мне идет Андрей Разин. Там был такой порожек. Я об него споткнулась и упала на руки Разину. Подняла голову, посмотрела на него и сразу предложила: «Поехали на гастроли!». «А фонограмма есть?» - спросил он. У меня с собой был плейер. Я надела ему наушники и включила свои песни. Андрей послушал и сказал: «В 7 часов вечера жду тебя на Белорусском вокзале. Но, если ты не пройдешь у публики, без обид, я тебя отправлю обратно в Москву». Не помня себя от счастья, я побежала домой собираться. Быстро сделала себе шикарный сценический костюм. Длинную юбку превратила в платье с декольте. Перемотала его поясом и украсила розочками из ленточек, какие завязывали на подарках. Получилось что-то а-ля Шанель. Плюс у меня были купленные в комиссионке туфли Кристиан Диор. Первое мое выступление с «Ласковым маем» проходило на огромном 10-тысячном стадионе в украинском городе Николаеве. «Нас обвиняют в том, что в нашей группе нет девушек, - объявил публике Разин. - Вот одна такая нашлась. От вашего приема зависит ее судьба. Встречайте, наша солистка Наталья Грозовская!». От страха у меня подкосились ноги. Я еле вышла на полусогнутых. Передо мной орал полный стадион. Казалось, что меня сейчас растерзают. Но публика приняла меня хорошо и на третьей песне взорвалась аплодисментами. Правда, я сделала необдуманный жест - начала показывать руками на себя. После этого девчонки ринулись с трибун вниз, прорвали кордон милиции и побежали ко мне. Я еле от них спаслась. «Все супер! - похвалил меня Разин. - Оставляем тебя. Только таких жестов больше не делай!».

   «Ласковый май» имел невероятный успех. Мы работали по 10 концертов в день - с 10 утра до позднего вечера. Я раньше такого не видела, что люди выходили с одного концерта, снова покупали билеты и шли на следующий. И это при том, что главной «ласковомайской» звезды Юры Шатунова у нас в программе не было. Он в то время уже гастролировал отдельно со своим директором Аркадием Кудряшовым. Иногда брал с собой балет «Телефон» и дядю Володю Ухина из передачи «Спокойной ночи, малыши» как ведущего. А с Разиным ездили и другие солисты - Олег Крестовский, Юрий Гуров и его брат Андрей Гуров. Плюс в первом отделении у него еще работала Вика Цыганова. Со всеми «ласковомайцами» у меня сложились хорошие отношения. Только с Викой были эксцессы. Когда появилась я, Разину пришло в голову, что лучше взять меня в «Ласковый май», чем дополнительно возить с собой Цыганову с ее мужем и музыкантами. Естественно, Вике это не понравилось. С ее стороны против меня была создана целая коалиция. Они со мной не разговаривали. Делали мне всякие пакости. Например, наш костюмер Влада, с которой дружила Цыганова, перед концертом сожгла утюгом мое платье. Мне пришлось выходить в каких-то джинсиках и курточке. В конце концов, Разин решил, что Вика с нами ездить не будет. Ему были не нужны лишние затраты и разборки. Возможно, на меня у него были какие-то свои виды. Возможно, в будущем он хотел отдельно меня раскручивать. Во всяком случае, относился Андрей ко мне очень хорошо. Помню, в Алма-Ате я увидела канатную дорогу в горы и обмолвилась, что никогда на такой не ездила. Так он заплатил денег, чтобы эту дорогу специально для меня включили. И сам поехал со мной. Дорога проходила не очень высоко над землей. Под нами лежал снег. Я испугалась и спрыгнула вниз. Разин последовал за мной. Чтобы вернуть нас обратно, за нами даже высылали спасателей. А вскоре у нас уже начинался концерт во дворце спорта. Мне нужно было выходить первой. Я была вся мокрая и ненакрашенная. Пришлось соврать зрителям, что я не хотела петь, и Андрей вылил на меня ведро воды.

   У «Ласкового мая» была очень хорошая «крыша». Ее обеспечивал Отари Квантришвили. Когда слышали это имя, обычно все отходили в сторону. И все же в каких-то регионах на нас пытались напасть и ограбить. По предложению Разина, для конспирации нас одно время перевозили в пожарной машине. А сзади пускали пустой автобус с зашторенными окнами, чтобы все думали, что мы находимся в нем. Только это не всегда помогало. Помню, после какого-то концерта мы выходили со стадиона. Наши охранники почему-то ушли вперед. А Разин с полными сумками денег оказался сзади. Я обернулась и увидела, что слева и справа от него нарисовались какие-то хмыри в спортивных костюмах. «Сейчас выхватят сумки и убегут», - мелькнула у меня мысль. «Ой, Андрей, что ты так медленно идешь?» - обратилась я к нему, схватила его за руку и толкнула вперед к нашим охранникам. Был еще случай, когда в гостинице бандиты по веревкам лезли к нам в окна, и под руководством Разина их поливали горячей водой из чайников. А как-то я пришла в свой номер и обнаружила там совершенно постороннего мужика. Он предпринял попытку закрыть дверь изнутри и уединиться со мной. Но я подняла крик и убежала. После этого Разин на ночь стал запирать меня на ключ. Заботился, чтобы меня никто не обидел. Правда, платил мало - по 50 долларов с концерта. С таких стадионов по 10 тысяч зрителей могло быть и побольше. Тем не менее, претензий я ему не предъявляла. Тогда для меня было важнее, что он давал мне возможность заявить о себе. Поругались мы только в 1991 году, когда меня взяли в «Песню года». Это было до покупки передачи Игорем Крутым. И туда еще брали просто так, без всяких денег. Как любой артист я мечтала об этом и была счастлива. «Почему ты со мной не посоветовалась? - кричал Андрей. - Я тебе не разрешаю там петь. Выбирай - «Песня года» или я!». Я выбрала «Песню года». «Ласковый май» все равно вскоре развалился. А с Разиным мы как общались, так и продолжали общаться.

   С Шатуновым во время работы в «Ласковом мае» я почти не пересекалась. Сблизились мы в 1993 году после гибели нашего общего друга - бывшего клавишника группы Миши Сухомлинова. Я была первой, кому Юра тогда позвонил. «Наташа, срочно приезжай! - взволнованно сказал он. - Мишу убили». Сухомлинов, крестник Джуны Давиташвили, был очень богатым человеком. В свои 18 лет имел уже 2 миллиона долларов. «Утром он собрался куда-то по делам и не успел выйти из моей квартиры, как раздались выстрелы, - объяснил мне Юра. - Я выглянул в окно и увидел, что от подъезда отъезжает белый «Мерседес», а Миша лежит на асфальте около своей машины. Я затащил его в квартиру. Может, еще можно что-то сделать». К моменту моего приезда Сухомлинова у Шатунова уже не было. Его увезла «скорая». Остались только лужи крови на полу в коридоре. Юра был не в себе, плакал навзрыд. И пока не появился Кудряшов, я его успокаивала. В дальнейшем, когда у Шатунова совсем не стало концертов, помогала им с Аркадием деньгами. У меня такая возможность была. После развала «Ласкового мая» я уехала в Турцию, без всякого медицинского образования работала врачом в отеле Grand Azur и за год получила 70 тысяч долларов. По тем временам это были очень большие деньги. Потом мне предложили работу в Госдуме. Я была помощницей депутата от КПРФ Дарьи Митиной. Участвовала в организации избирательных кампаний кандидатов-коммунистов. Когда в 1996 году лидер компартии Геннадий Зюганов выдвигался на пост президента России, я предложила привлечь к агитации за него бывших участников «Ласкового мая». Познакомила Разина с Зюгановым. И Шатунова тоже туда подтянула. Был даже такой предвыборный плакат «Молодежь выбирает Зюганова», где Геннадий Андреевич позировал с Юрой и со мной. Благодаря этим избирательным кампаниям и найденным мной спонсорам, Юре удалось поправить свои финансовые дела и снова встать на ноги.

   Со стороны Кудряшова моя помощь Шатунову поначалу только приветствовалась. «Ты такая талантливая! - говорил мне Аркадий. - Напиши Юре песню!». Я написала для него три песни. Но записал он только одну из них, которая называлась «Сестра». Две других Кудряшов нам записать уже не дал. Увидев, что мы с Шатуновым стали очень близко общаться, он начал ревновать. И сделал все, чтобы наше общение прекратилось. Не буду озвучивать, сколько денег я выбила для Шатунова. Поверьте, суммы были нереально большие. А знаете, как Аркадий отблагодарил меня за это? Он подарил мне телефон Panasonic за 2 доллара. Я была просто в шоке. У меня тогда начались проблемы. Мне самой требовалась помощь. Конечно, получить от Кудряшова квартиру в Москве или что-то подобное я не рассчитывала. Но и такого смехотворного подарка тоже никак не ожидала. По моему мнению, из-за своей жадности Кудряшов и Шатунова погубил. Затаскал его по гастролям. Даже здоровый человек не выдержал бы такой нагрузки. И сейчас Аркадий повел себя по отношению ко мне крайне некрасиво. Я была единственной из артистов, кто приехал на открытие памятника Шатунову на Троекуровском кладбище. А он приказал охране не пропускать меня к могиле. Более того, приложил все усилия, чтобы ни один из оставшихся в живых «ласковомайцев» - ни Сережа Серков, ни Андрей Гуров, ни я - не участвовал в концерте памяти Шатунова, который устраивал Игорь Крутой. Зато там пели некоторые артисты, которые при жизни Юры поливали его грязью и говорили, что он не умеет петь. Лично меня это очень обидело. После этого общаться с Кудряшовым у меня нет никакого желания. Для меня этот человек больше не существует.

   Михаил ФИЛИМОНОВ («ЭГ» № 38, 2023)